Его единственная - Марина Андреева Страница 3

Проснулась от странного звука, будто кто-то скребется в дверь. Негромко так, словно зверек мелкий там, но до чего же настойчивый. Будильник еще не звонил, спать и спать бы, но нет же, разве можно уснуть под это шкрыг-шкрыг-шкрыг.

Открыла глаза и на миг забыла как дышать.

– Вот, черт! – вырвалось наружу от осознания того, что эта халупа мне вовсе не привиделась.

Судя по пробивающемуся в окошко тусклому свету еще совсем рано. Встала с оказавшейся на удивление удобной лежанки, прошлепала к выходу. Повозилась немного с засовом и, открыв дверь, тут же заверещала от переполняющего все внутри ужаса.

Мышь! Самая настоящая: серая, ушастая, с хвостом. Откормленная до безобразия! Видать та самая, что вчера в углу сидела. Я вообще-то животных не слишком жалую, собак и кошек еще куда не шло, вторых даже люблю по-своему, если им горшок выносить не требуется, но всяких там крыс, хомяков, морских свинок – боюсь до одури. Что уж тут про мышей говорить! Это же главные разносчики заразы во все времена. Тупые, дикие, кусачие. Мерзость! Фу! А эта еще и здоровенная!

Мало мне потрясений, так эта тварь еще и сиганула с порожка, вцепившись в мою ночнушку. То ли бешеная, то ли визга моего испугалась? Лучше бы второе; в первом случае вряд ли здесь имеются препараты от бешенства.

Я визжу на всю округу иерихонской трубой, а она знай себе вверх карабкается, цепляясь когтистыми лапками. У меня мороз по коже от мысли, что она доберется до шеи или лица. Да и вообще тела коснется или укусит!

Коснуться ее боязно. Рубашку от тела как могла – отстранила. Стряхнуть монстрятину с материи попыталась, да не там-то было! Ползет, будто пузиком к ткани приклеена.

У меня уже воздуха в легких не осталось на крик, а вдохнуть страшно… Зажмурилась, сорвала с себя ночнушку, отбрасывая прочь вместе с жуткой серой тварью.

– Жарко тут гостей встречают, – раздался из-за спины насмешливый, но приятный, мужской голос.

– Там мышь! – ткнула пальцем в тряпицу на полу.

В тот момент ни малейшего внимания не уделила появлению новых действующих лиц. А когда сообразила, что стою у распахнутой двери по сути в чем мать родила, не считая панталончиков, а грудь и вовсе лишь растрепавшейся со сна косой прикрыта, залилась нежданно краской стыда.

– Уууу… – простонала, не зная на кого злюсь больше: на собственную невнимательность, на нежданного визитера или же на виновницу моего неадекватного поведения? – Отвернитесь! – приказала беззастенчиво рассматривающему меня сероглазому брюнету лет двадцати пяти – тридцати.

Симпатичному, кстати. И что-то в нем показалось до боли знакомым, причем не из этой чужой жизни, а из моей, Земной.

К его чести, отвернулся.

Я быстро метнулась за одеждой, не забывая опасливо коситься на валяющуюся на полу ночнушку, где возможно до сих пор притаился мерзкий грызун.

Оделась, наскоро провела несколько раз гребнем по волосам и, на ходу заплетая косу, нерешительно направилась к выходу, гадая: кто же это ко мне пожаловал?

Выходила осторожно, согнувшись едва ли не пополам, а то шишка на макушке до сих пор о себе дает знать – саднящей, пульсирующей болью. А может и нет тут мужика? И мышь всего лишь привиделась? Мало ли что сознание подкинуть может при сотрясении мозга? Хотя симптомов оного не замечала, но вдруг?

– Мне сказывали, здесь ведьма живет. Старуха, – обратился ко мне мой то ли глюк, то ли не глюк. – А ты тогда кем будешь, девица-краса? – расплылся в улыбке он.

Нет, слишком он реальный для галлюцинации.

Благо сальных взглядов после минувшего представления в мою сторону не бросал, а то я после утренних потрясений за собственную адекватность не ручаюсь, могу и приголубить чем тяжелым. Метла вон возле двери удачненько так стоит, в качестве оружия вполне сгодится.

– А на кой тебе ведьма сдалась? Чай не кривой, не хворой… – оценивающе окинув взглядом простую, но явно совсем новую одежду, словно подогнанную портным, слишком уж хорошо сидящую на ладной фигуре. – В городе что, маги перевелись, коли ты в нашу глушь подался?

– С чего взяла, будто из города? – несколько наигранно удивился гость.