Гиллиус: светлая сторона. Книга 1 - Элла Вольф Страница 3

Я захлопнул дневник. Встал с кровати, кинул его на стол и вышел из комнаты.

– Дурдом, – прошипел я.

И еще очень долгое время я там не появлялся.

Тогда я для себя решил: отец спятил. И это многое бы объяснило. Кое-какое время я уговаривал себя, что он нарисовал все эти невероятные картинки для какого-нибудь, скажем, фильма или книги, но выбитая надпись на кожаном переплете «Дневник Эдгара Фарловски» меня дезориентировала.

Я и представить не мог, что когда-нибудь все эти существа из его дневника для меня оживут. Я не мог даже подумать, что когда-нибудь я одного из них полюблю.

⁂

Время шло. Найденный ключ с гравировкой «Собственность Г» я повесил себе на шею, уверенный в том, что теперь имею на это право. Эта была единственная частица, которая мне напоминала о нем. О нем и о его сумасшествии. Помешательстве, безумии, одурении. Я не был уверен, о чем именно.

Но 28 сентября 2012 года я кое-что обнаружил. И это кое-что стало моим новым этапом в жизни.

Досмотрев вечерние новости, которые вещали на сербском, окутанный дурманом дешевого вина, я поднимался на второй этаж дома, чтобы лечь в своей комнате спать. Я проходил мимо кабинета отца, дверь которого никогда не закрывал, и вдруг что-то увидел. Какое-то мерцание вдалеке у стены. Мне пришлось остановиться. В глубине темной комнаты величественно располагался мощный письменный стол, сделанный из красного дуба. Задвинутое в него кресло качнулось, оставив за собой продолжительный скрип.

– Кто здесь? – испуганно проговорил я, но никто не ответил.

Когда ты вдруг видишь нечто странное, ты невольно делаешь глупые вещи. Например, не было ничего глупее, чем разговаривать с мебелью. Я ещё несколько раз обратился к неспокойному стулу, но, не получив от него ответа, вошел внутрь комнаты. Та темнота, что жила там, была настолько коварна, что мне приходилось ощупывать стены в поисках выключателя. Когда я по нему щелкнул, свет не включился.

– Какого? – промямлил я, вытягивая мобильник и тут же включая фонарик.

Луч света, что я направил на кресло, пронзил тьму, словно меч, и я наконец его увидел. Кресло, которое вращалось без своего хозяина.

Кхииии… скрипело оно.

Я выронил телефон, но продолжал смотреть, боясь отвести глаза от этого зрелища. Неожиданно мне сделалось холодно, да так, что я увидел пар, вырывающийся из своего рта. Я был так скован страхом, что не смог двинуться с места. А после стали происходить и вовсе странные вещи. Я вдруг услышал какие-то звуки.

Хшш… хшш… Хшш… хшш…

Словно кто-то невидимый черкал на бумаге. Это были частые и резкие мазки, будто этот кто-то спешил закончить запись. Я смотрел во все глаза, когда образ существа стал проявляться. Единственное, что мне хотелось сделать, – это бежать без оглядки. Но моя челюсть отпрянула вниз, и я продолжал наблюдать. На кресле сидел мужчина. Мои губы сами зашевелились.

– П-папа? – вырвалось из меня.

Нет, он мне не ответил, он только что-то писал в своем дневнике. Он смотрел на меня, широко улыбаясь, и продолжал черкать. Сомневаюсь, что в подобные моменты хоть кто-то способен на какие-то мысли. Его глаза были безумны, он улыбался, но мне казалось: его кривая улыбка была следствием паралича. Он неожиданно встает, медленно поворачивается к стене, словно его тело было машиной, и на прощание мне машет. Один его шаг в стену, и он исчезает. А я ещё долгое время оставался неподвижен. Тут вспыхнули лампы подвешенной к потолку люстры, наполняя кабинет светом. Когда отец испарился, вместе с ним испарились и все странные звуки. Я, не веря глазам, не переставая, щипал себя за ногу.

Какова вероятность, что кто-то из вас увидит нечто подобное? Я не верил сам себе, что стал очевидцем случившегося.

– Да ты спятил, дружище, – пробормотал я.

А затем выбежал из кабинета. Походив пару часов по кухне, словно по клетке, я снова решился зайти в его кабинет. На этот раз, когда щелкнул выключатель, свет сразу включился. Я медленно направился к столу, а потом дотронулся до кресла и слегка его толкнул. Послышались знакомые скрипы.

Я видел отца много раз на фотографии, что показывала мне тетя Агата. Он был таким же, когда я увидел его в кабинете. Молодым. Тетя, мне казалось, всегда его выгораживала и превозносила. Я и представить не мог, каким он был. Размышления на эту тему всегда заканчивались скандалом моих мозгов. Я то и дело представлял его разным. Каким ты был отец? Смелым и сильным или же трусливым и жадным? Мои представления о нем основывались на его фотографиях, где он воинственно стоял в руке с мертвой птицей, и той, где он был капитаном морского корабля в красивой белой фуражке.