Попасть в отбор, украсть проклятье - Надежда Мамаева Страница 3

— Ваше высочество…

М-да… что же, если до этого момента я считала, что все плохо, то сейчас поняла, как прекрасно было до того момента, когда появились эти каратели. Мирное кладбище с восставшими перевертышами, от которых удирал магистр Гыргырницкий, мой труп… в общем — идиллия. По сравнению с покушением на монаршую особу — так, сущие мелочи. Ведь попытка вселения в тело того, в ком течет первородная кровь, — это как раз оно самое и есть.

— Так что вы видели перед смертью? — невозмутимо, словно я не сидела у него в печенках (причем в прямом смысле), повторил свой вопрос каратель.

— Пугалась, — ответила я как можно ровнее, хотя голос все равно предательски дрогнул.

— Умертвий? — уточнил свол… пардон, его высочество.

— Ну, сначала неуда за зачет, — честно ответила я, — потом типа с перекошенным лицом. Кстати, судя по всему, он меня и угробил.

Ощущения были странными. И не только потому, что разговариваешь затылок к затылку, но и в целом. Я чувствовала боль в ноге, разливающуюся в крови силу. И она была другой, не той, к которой я привыкла.

В свои тринадцать я шагнула в мир Граней, чтобы найти свой источник. Такое случается с каждым магом: мы рождаемся с пустотой внутри и чем старше становимся — тем сильнее ширится эта пустота. Она уничтожает нас изнутри. И единственный способ спастись — шагнуть в мир Граней, чтобы найти там свой источник.

Раньше, чтобы обрести дар, будущие чародеи проваливались в природные порталы, которые, как родники, были разбросаны по всему миру: где-то их было больше, где-то меньше. Эти окна в особый мир, недоступный простым людям, несли в себе как возможность обрести магию, так и гибель. Последнее случалось гораздо чаще. Но пустота, что была внутри каждого, способного принять дар, манила, как магнитом, тянула с невыносимой силой.

Со временем чародеи смогли взять под контроль стихийные «провалы». Ныне каждый, в ком была пустота, обязан был пройти через стационарные столичные арки или передвижные, которые маги раз в год привозили в провинциальные городки и деревни.

Я помню, как в тринадцать лет сама подошла к такой. Меня столь сильно влекло к ней — тащило, будто на аркане. И я не могла даже помыслить о сопротивлении. Хотя и понимала: могу и не вернуться из мира, где реальность может приобретать самые причудливые формы.

Тогда я стояла перед зеркальным маревом, которое колыхалось, словно река, неспешно несущая свои свинцовые осенние воды. А потом шагнула за?рань, чтобы встретить свои худшие кошмары и найти дар. Нога не нащупала опоры по ту сторону зеркала. Я сразу провалилась.

Я захлебывалась в холодной воде, которая была повсюду. Вокруг плавали льдины вперемешку с окоченевшими телами в спасательных жилетах. А мрак ночи был не теплее, чем вода, которая с каждым мигом все сильнее сковывала руки и ноги, манила на дно.

Я казалась себе закостеневшим зомби, который не может сделать вдох, хотя его голова пока ещё находится над водой. Волосы покрылись инеем, все тело жгло холодом. Я понимала, что долго тут не продержусь. Несколько минут от силы, а потом камней уйду на дно, если не найду дар. Не важно какой. Но из мира граней либо выходят с ним, либо не возвращаются вовсе.

А говорят, что кто-то, шагнув через портал, попадал на городскую улочку, кто-то в лес или на рыночную площадь, в горы или пустыню. А мне вот свезло так свезло.

Я барахталась из последних сил, пытаясь забраться на какую-то доску, которая плавала в воде, и почувствовала, что не могу сделать очередной вдох. Пальцы, которые уже не гнулись, так и не разжались, просто эфемерная деревянная опора выскользнула из них, и я нырнула под воду. Вверх, к небу, в котором горели такие яркие и далекие звезды, из горла устремилась стайка пузырьков. Грудь словно сжал раскаленный обруч, и тут я увидела ее.

Сначала приняла парившую в водной толще кляксу за медузу. Ее серные щупальца словно пробовали солоноватую воду на вкус. Точно благородная дама в черных кринолинах из прошедших эпох, она величественно проплыла мимо меня, едва не мазнув по моему лицу своим шлейфом.? я, неимоверным усилием, по ощущениям — ломая собственные задеревеневшие мышцы, сумела выбросить руку и схватить ее.

Щупальца тут же обвили мое запястье, тело прошила дикая боль, а реальность изменилась. Я увидела окно портала прямо надо мной. Там, где ещё несколько мгновений назад сквозь водную толщу можно было разглядеть звезды.

Каждый гребок давался мне тяжело. Но забрезжившая надежда на спасение придавала сил. Я буквально вывалилась из арки на площадь Эйлы, под ноги магу, встречавшему из мира Граней тех, кто обрел дар. Окатила его с головы до ног ледяной морской водой. Да и не только его.

У меня тогда зуб на зуб не попадал, волосы смерзлись в сосульки, а платье стояло колом. Зато внутри поселился дар. Сначала он ворочался, словно обживаясь, свивал и разворачивал свои черные щупальца во мне, бурлил. Но пустота, которая изматывала меня, сводила с ума и не давал покоя ни днем ни ночью, исчезла.

С того дня я ощущала себя по-новому. Темный дар стал частью меня, а я — частью его.

И вот сегодня, застряв в теле его высочества (кстати, интересно — которого: у императора только законных сыновей — шесть), я ощутила что-то новое. Моя тьма была спокойной, холодной, тяжелой.? то, что сейчас струилось по венам, врезаясь в мой дар, как волны в скалу, больше напоминало дикий огонь, который не залить водой, не потушить песком или алхимическими зельями.

Я даже зашипела. Мой сосед по телу, видимо, тоже ощутил нечто подобное, поскольку вместо ещё одного вопроса предложил:

— Вы не могли бы покинуть меня? — прозвучало весьма вежливо и даже на светский манер. Если бы кто-то ненароком совершал променад в полночь мимо погоста (ну совершенно случайно!) и услышал подобное, мог бы подумать, что занятой начальник просит освободить его кабинет.

— Не могу. Я немножко застряла, — призналась я, а затем в подтверждение своих слов дернулась.

Мы с вороном были спина к спине. И мое стремление обрести свободу… Ну, в общем, оно отчасти даже увенчалось успехом. Если точнее — мигом, пока мы оба находились в свободном полете, когда высочество не устоял от резкого рывка назад. По итогам оного я угодила носом в лужу, а высочество — в планетарий.

Ведь ещё мой отец, эйр Моррис, говаривал: где упали на спину — там тебе и планетарий. Наслаждайся картой звездного неба по самое «не хочу». Особенно в теплые ночи. В оные созерцание вообще полезно для вдохновения, просвещения и вообще просто восхитительно.

Вот мой сосед по телу и получал ныне эстетическое удовольствие от плеяд. А я — целебную маску из глинистой жижи. М-да, так ударить лицом в грязь, чтобы при этом не то что посадить, а уложить принца в лужу, — это надо умудриться.

— Понял, что зря попросил, — произнес ворон. — Эйра, прошу прощения, не знаю имени …

— Тай, — побулькала из грязной жижи я. Не знаю, как ворон сумел различить, что именно было произнесено, даже для меня все звуки были на одну ноту, но он умудрился. Одним словом — каратель. У них, говорят, и слух, и нюх, и зрение, и сволочизм — всё на высоте.