Проклятый Отбор - Оксана Гринберга Страница 3

При дворе Джейкоба нашлось место и для меня. После экзаменов я должна была стать фрейлиной у юной принцессы Аннабель, на которую, как надеялся король, мое присутствие произведет благотворное влияние. Его дочь начнет проявлять больше интереса к изучению наук и магии, променяв развлечения и ухаживания кавалеров на книги.

В этом я серьезно сомневалась, но получить место очень хотелось. Потому что это была ты жизнь, которой у меня никогда не было.

Я мечтала о собственном доме в красивом и спокойном месте, о комнате с книгами, кровати с тонким постельным бельем и столовой с белоснежными скатертями. Мечтала о простых повседневных заботах – о дяде, еде, и одежде, и еще чтобы нас наконец-таки перестали убивать за то, что мы снова сунули нос не туда, куда следовало.

Хотела, чтобы нам больше не грозила опасность, чтобы мы прекратили убегать, ползти по пустыне, изнывая от жажды; преодолевать горы, укрываться от падающих с неба кусков пемзы или же сражаться с порождениями магии, о которых обычные люди и слыхом не слышали.

Спокойная жизнь – вот то, чего я желала!

Моя мечта наконец-то начала осуществляться, но из-за проклятой метки все грозило обратиться прахом. Потому что я внезапно поняла, что она обозначала.

***

Когда я спустилась в гостиную – спокойная и собранная, сменив платье с обгоревшим рукавом на светлую блузку и юбку, – дядя уже сидел за столом.

 - Ты задержалась, – произнес он, взглянув на меня с интересом, – и это довольно необычно.

Я тоже на него посмотрела.

Мы с ним были нисколько не похожи. Он – типичный Ривердейл, светловолосый, с голубыми глазами и упрямым подбородком, который скрывала небольшая ухоженная бородка. Дядя отрастил ее в Ридии, и она стала предметом его тайной гордости.

Я же, с черными волосами, сиреневыми глазами, острыми скулами и полными губами, куда больше походила на портрет одной из моих прабабок – видела его до того, как дядя продал дом, чтобы оплатить очередное наше путешествие на край света.

Та самая прабабка тоже обладала Темным Даром.

Впрочем, вся эта история – изначально Светлые Ривердейлы и Темная Магия – уходила корнями в далекое прошлое, в котором одна из моих прародительниц пала жертвой чар заезжего демона. Правда, в Ансельме исконный житель Ша-Шарина надолго не задержался. Решил, что развлекся и хватит и семейная жизнь не про него. Сгинул с концами, зато доставшийся их дитю Темный Дар задержался у Ривердейлов навсегда.

Передавался он через поколение, проявился и у меня.

- От тебя за версту несет Темной магией, – констатировал дядя, отложив в сторону утренний «Вестник Ридии», который, подозреваю, успел изучить от корки до корки. – И вид расстроенный. Неужели подготовка к экзаменам идет не так легко, как тебе хотелось?

Обосновавшись в Ридии, мы решили, что мне не помешает получить диплом Высшего Темного Мага. У дяди были знакомства в Академии Дарриса, поэтому меня зачислили прямиком на последний курс. Правда, на лекции я толком и не ходила – изо дня в день сдавала экзамены за прошлые курсы.

Трудно не было – практических знаний мне вполне хватало. Но теория хромала, так что последние месяцы я жила, обложившись книгами.

- Мне совсем несложно, – сказала ему. – Жаль только, что послезавтрашний экзамен по Теории Высшей Магии придется отложить. У меня возникли кое-какие дела в Трирейне.

Сказала и мысленно усмехнулась, дожидаясь дядиной реакции. Она последовала моментально – Бертран Ривердейл уставился на меня крайне недоуменно.

Иногда у нас с ним возникали разногласия – мы спорили, как трактовать древние книги или же поступать в тех или иных ситуациях. Но в одном были абсолютно схожи – мы дружно ненавидели Трирейн, не забывая обсуждать каждое из известий, приходивших из этой крупной морской державы.

Как раз вчера вдоволь позубоскалили, вычитав в утренней газете презабавную новость. Речь шла о том, что в Трирейне затеяли Отбор невест. Да-да, для молодого короля Хакана Ассалина, который – вот же бедняжка! – не может справиться с выбором жены самостоятельно.

Но затем дядя вспомнил, что таковы традиции Трирейна, и Отбор Невест происходит каждый раз, когда королю из рода Ассалинов приходит время жениться. Причем затевается он серьезного масштаба, с приглашением принцесс со всех концов обитаемого мира, и мало кто может взять на себя смелость отказать их королю.

Но на этот раз – если верить той заметке – Хакан Ассалин собирался сделать выбор из местных красавиц, поэтому на Отбор призвали только дочерей знатных родов королевства.

Именно об этой заметке я вспомнила, сидя перед зеркалом и залечивая волдыри на обожженном плече. Затем, уставившись на магическую метку, внезапно поняла, что это и есть мое приглашение на Королевский Отбор в Трирейн!

- Объяснись, – спокойно попросил дядя.

Вместо ответа я направилась к дубовому буфету, в одном из ящиков которого наша служанка складывала старые газеты – вдруг Бертрану Ривердейлу придет в голову их перечитать. Отыскала вчерашнюю, после чего, вернувшись к столу, молча раздвинула чашки, отставив в сторону масленку и молочник с изящным носиком.

- Вот, – сказала ему, разложив газету на белоснежной скатерти, – погляди! Король Хакан из Трирейна надумал жениться, поэтому на Отбор пригласили дочерей всех знатных родов королевства.

Заметку украшал черно-белый инпринт – впрочем, не слишком удачный, – картинка, запечатленная на магических кристаллах, после чего разошедшаяся, подозреваю, по всем типографиям Срединноморья. Потому что я натыкалась на этот портрет уже не в первый раз.

Со страницы газеты на меня строгими темными глазами смотрел молодой черноволосый мужчина. Довольно привлекательный, что уж тут душой кривить! У него было умное лицо с упрямым подбородком и тренированное тело. К тому же этот человек явно привык повелевать. Инпринт был сделан в момент, когда Хакан Ассалин отдавал приказания – стоял вполоборота, с вытянутой королевской дланью, и ему почтительно внимали его подданные.

Типичный мужчина Трирейна, подумала я, разглядывая красивое волевое лицо молодого короля, не находя в нем никаких изъянов. Один из тех, кто принимает решения и никогда не сомневается в их правильности, даже если они в корне неверны.

Такой же, как и граф Легер, уничтоживший мою мать восемнадцать лет назад.

Но теперь, с меткого Королевского Отбора – о нет, меня вовсе не интересовало участие в этом мероприятии! – у меня появилась возможность доказать своему отцу, насколько сильно он заблуждался. Показать всю глубину его ошибки – такую же огромную, как и пропасть, в которой оборвалась жизнь моей бедной мамы.

Потому что на моей коже сияло вещественное доказательство нашего родства. Такое, что и не оспорить, даже если Расмус Легер упрется рогом в землю, – метка Королевского Отбора с гербом его рода.

- Я пока еще не жалуюсь на плохое зрение, – тем временем нахмурился дядя. – И память меня до сих пор не подводила. Эйвери, что происходит?