Тень Основателя - Алексей Глушановский Страница 3

Надо сказать, такая скрупулезность моего собеседника в этом вопросе меня совершенно не радовала. Однако времени на долгие рассуждения не было. Если я в самое ближайшее время не предприму каких-либо действий, он ведь и впрямь мне сердце вырвет… А оно мне, признаться, еще пригодится. Я ж не нечисть какая, мне без сердца выжить не получится.

Краткое раздумье принесло единственное решение, которое давало хоть какой-то шанс.

Быстро проглотив остаток курицы, я отбросил кость в сторону и, подняв руки вверх, максимально жалобным тоном произнес волшебную фразу:

— Не надо. Я сдаюсь. — После чего, припомнив один из старых законов Лаорийской империи, быстро добавил: — Сдаюсь на милость и пощаду Дракона без сопротивления и промедления, немедленно по предъявлении ультиматума.

Все-таки хорошо иметь классическое образование, пусть даже и не завершенное должным образом… Ну кто бы мог подумать, что когда-либо в жизни мне может понадобиться знание давным-давно отмененных, устаревших более полутысячелетия назад законов, которые зачем-то вдалбливала в меня матушка вкупе с преподавателями.

Однако вот… пригодилось. И, вполне вероятно, спасло мне жизнь, а заодно позволило полюбоваться воистину уникальным зрелищем. Кто еще из ныне живущих мог бы похвастаться тем, что видел самого Лаорийского Дракона изумленным до отвисания челюсти и округления красных, словно налитых кровью глаз?

Не думаю, что даже при жизни Динган часто баловал своих подданных таким зрелищем. А уж сейчас…

Правда, закон «О пощаде сдающимся», который я вспомнил, в основном касался стран и городов, которые захватывал или планировал захватить Дракон, однако же нигде в нем не было сказано, что им не может воспользоваться и просто человек.

А раз не запрещено, значит, разрешено! К тому же большинство легенд сходилось на том, что установленные им законы Лаорийский Дракон старался соблюдать. Правило «Что позволено вельможе, то смерть для простолюдина» было введено только Третьим императором, почти через сто лет после смерти Дракона.

Поганец. Хитрый, наглый и очень неглупый поганец! Но раз даже этот ребенок, по виду которого никак нельзя предполагать наличие высокого образования, знает мои законы — значит, помнят!!! Помнят, несмотря на прошедшее время и все усилия моего брата! Значит, все было не напрасно!

Ишь как настороженно зыркает. Похоже, все же боится. Напрасно, конечно. Я бы его и так убивать не стал, а уж после такого… Знал бы он, как меня порадовал своим заявлением, — мигом бы успокоился. Ага, и небось вновь за курицу бы взялся…

Нет уж, знаю я свою породу. Сам таким был. Пусть лучше пока понервничает. А я пока обдумаю достойную награду. Хотя… что тут думать. Явно мой потомок. Причем по прямой линии, уж слишком хорошо я чую в нем свою кровь. Наглый до невозможности — вылитый я в детстве…

И награда, и наказание заодно… Да и мне на ближайшие лет пятьдесят-семьдесят неплохое развлечение будет… А может, и больше, ежели он от меня не только наглость унаследовал…

Впрочем, дам, пожалуй, ему шанс отказаться. Судя по всему, вызвал он меня случайно, и если ему ничего, кроме жареной курицы, не надо, то пусть себе идет с миром. Такие вещи насильно не вручают. Но вот если его желания одной едой не ограничены… если он согласится… Это может быть и впрямь интересно!

— А-ха-ха-ха!

Ошарашенность призрака наконец сменилась долгим и искренним смехом, и я облегченно перевел дух. Это был не угрожающий злорадный хохот, которого подсознательно ожидаешь от человека, прославившегося как самый кровавый тиран всех времен и народов, и не зловещее хихиканье замыслившего пакость подлеца, нет. Это было веселое, искреннее ржание, качеству которого могла бы позавидовать любая лошадь. Тот, кто намеревается тебя убить, так смеяться не будет. Разве что подшутить, но уж шутку я как-нибудь переживу… надеюсь…

— Назови себя, потомок, — закончив смеяться, потребовал Дракон. — Мне любопытно, каким городом или страной ты являешься, раз решил сдаться с такой формулировкой.

А вот это было больно. Вряд ли моего собеседника устроит то имя, под которым я был известен в городе. А прежнее имя… право на него я утратил, шагая по подземному ходу, в то время как над моей головой пылал родовой замок. И пусть я был слишком мал, чтобы оказать полноценное сопротивление захватчикам, пусть выполнял прямой приказ отца… до тех пор, пока кровь родных, погибших тогда, остается неотмщенной, прав на это имя у меня нет.

— Имя! — прекратив смеяться, грозно потребовал Дракон, которому, похоже, пришлось не по душе мое молчание.

— Неженка. — Имя, точнее, прозвище, некогда полученное от главаря крупнейшей банды Нижнего города, мне не нравилось. Нынче и эта банда, и ее глава мертвы, а имя осталось. В основном потому, что другого у меня сейчас не было. И наверное, не будет больше никогда. Мелкий бродяжка и великий герцог — слишком несопоставимые величины, так что свои шансы на возвращение родовых владений я оцениваю вполне трезво. Что, впрочем, не помешает мне подлить этой жирной сволочи, великому герцогу, яду в кубок, как только я придумаю хоть один более-менее реальный способ подобраться к нему.

Призрак морщится.

— Мне не нужно твое прозвище. Тем более что уж на неженку ты никак не похож. — Он с ясно видимым сомнением осматривает меня с ног до головы. — Назови свое истинное имя и род, из которого ты происходишь. — Голос Дракона звякнул металлом, буквально вышвыривая из головы любые мысли о возможности неповиновения.

Я ответил мгновенно, даже не задумываясь о том, что говорю. Вбитые в детстве рефлексы взяли верх — когда спрашивает император, должно отвечать! Вытянувшись вверх, голова чуть склоняется, как когда-то учил Петерьян, — мир твоему праху, наставник, — и вновь распрямляется, описывая идеальную дугу малого придворного поклона. Голые пятки сами собой притоптывают по грязному полу в пародии на щелчок несуществующими каблуками, и я слышу свой собственный голос, говорящий давно запретные слова:

— Альдер де Сержак, наследник рода. Приветствую вас, повелитель!

Затем меня отпускает… но уже поздно. И все, что я могу, лишь добавить жалкое оправдание:

— Это прежнее имя, право на которое я утратил. Сейчас меня зовут «Неженка из предместья». Хотя куда чаще просто: «Эй, ты, дуй сюда!» или «Вали отсюда, белобрысый!» — добавил я тихим голосом.

Впрочем, похоже, призрак меня уже не слышал. Он что-то бормотал, видимо всецело погруженный в свои воспоминания. Прислушавшись, я смог различить что-то вроде: «Сержак… Ну, Дора, ну, стерва! И ведь ни словом, ни вздохом, ни намеком… И почему не сказала? А может, и к лучшему… Всех остальных, известных, братец-то того… А тут даже я не знал… Ну и хитрая же ведьма!!! Как будто предвидела. А может, и впрямь… всякие про нее слухи ходили. Могла бы и предупредить. Стерва!» — причем последнее слово было произнесено настолько мечтательно-восхищенным тоном, что никаких сомнений в отношении Первого императора к одной из древних представительниц нашего рода не оставалось.