Городские проказы, или Что случилось в День Дурака в Нордейле - Вероника Мелан Страница 29

Тайра и Стив

Когда обернутый банный полотенцем Стив вышел из душа, Тайра в соблазнительной позе сидела на софе – струящиеся по плечам темные локоны, полупрозрачный кружевной пеньюар из воздушной ткани, мягкая призывная улыбка на губах. И он, ведомый нитью любви, сразу же двинулся к ней.

– Нет-нет, – раздалось тихо. – Не торопись.

Лагерфельд, достигнув середины комнаты босыми ступнями, замер.

– Почему?

– Так сразу нельзя.

Его возлюбленная покачала головой.

– Сегодня в Рууре праздник, знаешь?

– Какой?

О праздниках Руура Стив знал мало, почти ничего.

– Сегодня день Абра-Праде.

– Что это значит?

Заливал мягким желтым светом гостиную торшер у дивана, тикали настенные часы. Изредка шевелилась у открытой балконной двери занавеска.

– Сегодня мужчины вновь завоевывают своих женщин специальным ритуалом. Ты ведь сделаешь это для меня?

Уж для кого бы Стив сделал все, что угодно, так это для своей Тайры.

– Конечно. Научи.

Ему уже хотелось целовать и ласкать ее – ему всегда хотелось ласкать ее, но ради любимой доктор был готов потерпеть – уважение и нежность прежде всего.

Невероятной красоты экзотическая, гибкая женщина неслышно соскользнула с софы и направилась к нему, пеньюар мягко обнимал полные груди и темные соски, на которые Лагерфельд смотрел с вожделением.

– Сегодня, – шепнула Тайра, целую только что выбритую и пахнущую лосьоном щеку, – мужчины… танцуют… для своих дам. Очаровывают их.

И она опустилась на колени. Аккуратно разжала пальцы, держащие края махровой ткани, отложила полотенце в сторону и… начала что-то привязывать к его набухшему уже естеству – разрисованный орнаментом тусклый колокольчик на шелковой ленте. Привязала прямо к середине пениса, касаясь его теплыми пальцами – Стив мычал от нетерпения и удовольствия.

– А пропустить нельзя?

– Никак, любимый, нельзя. Ритуалы – это важно.

Хорошо, пусть будут ритуалы.

– Я должен танцевать с колокольчиком?

Пухлые розовые губы улыбались.

– Да, сейчас я сяду обратно на софу, а ты будешь танцевать для меня танец любви с привязанным на дамэ колокольчиком.

– На дамэ?

– На нем, да.

Стив еще ни разу в жизни не исполнял танцев любви, и совершенно растерялся. Он вообще, если быть честным, почти никогда не танцевал – один раз, кажется, очень давно.

– Я… не умею.

– Это не важно. Как умеешь. Если сумеешь очаровать свою женщину – она твоя.

– А, если не сумею?

– Сумеешь, – уверенно шепнули ему. – Сумеешь, любимый.

И Тайра, покачивая бедрами – в Рууре ее этому учили или научилась уже в Нордейле от местных женщин? – отошла обратно к софе. Уселась на нее, выжидательно посмотрела на стоящего в центре комнаты ладно сложенного голого мужчину.

– Танцуй! – приказала повелительница ночи.

Лагерфельд смутился и растерялся. Лента крепко, но без дискомфорта, держалась на вставшем пенисе – снизу, как у телка, болтался Арханский «звонок».

– Танцуй, – подбодрили его снова.

Блин… Еж бы их подрал, эти Руурские ритуалы. Но ей важно. И он начал танцевать – точнее, ему так казалось. Начал покачиваться из стороны в сторону – деревянный, как ствол сосны, – влево-вправо, влево-вправо – несколько раз переступил с ноги на ногу. Наверное, выглядел он глупо.

– Колокольчик должен звенеть – петь песню.

Петь песню? Еж ты блин…

И доктор принялся крутить бедрами – три раза в одну сторону, три раза в другую. Затем, словно качели, задвигал вперед-назад тазом – вспомнил, что танцовщицы еще вращают и вертят запястьями, вытянул в стороны руки и начал изображать «волны» – снизу качается таз, волны «волнуются» – колокольчик нехотя звякнул.

Нет, песню он не поет – надо что-то другое, – ворочал мозгами Стив, и, не глядя на Тайру, как не глядел во время раздумывания над ходом операции на пациента, взялся за дело иначе.