Крылатый - Анна Тьма Страница 29

— Ты что, веришь в байки о межрасовой вражде темных со светлыми?!

— Ну… — Она явно растерялась. — Но как?..

Ван рыкнул в ответ нечто весьма неприличное на старосветлом, объясняющее, как именно вообще родственниками становятся.

— Хм… мы вроде как двоюродные, — подумав, сказал я.

Если разбираться в родственных связях досконально, то Ван мне не меньше чем дядей приходится! Ну уж нет, я на такое не согласен! Лучше пусть все будет по-прежнему…

— Кровными братьями мы стали до того, как узнали о семейном родстве, — невозмутимо выдал ушастый, посильнее затянув бинт на моем теле и завязывая на узел.

— Аргх, Ван, больно же!

— Тебе полезно… А это что? — Я уже давно чувствовал, что по затылку течет что-то теплое и липкое, теперь и Ван увидел кровь. — Еще и голову разбил, дурень! Были бы мозги, было бы сотрясение!

Я вспыхнул и промолчал. Мстить Вану так же, как остальным, было невозможно. Это все равно что ставить подножку самому себе — никакого удовольствия. Я молча терпел, пока светлый, не стесняясь в эпитетах, промывал куском бинта и водой из бутылки, добытой из рюкзака, мой разбитый затылок. Нещадно болели спина и плечо, но голова, кажется, не слишком пострадала. Навскидку высчитав в уме возможные поправки в кодировке материализации при максимальном ускорении с нестационарной точкой выхода Информатория в физическое пространство, я совсем успокоился. Мыслю — следовательно, существую! И могу продолжать строить каверзы, а это же самое главное!

Натянув порванную футболку, я снова выпустил крылья и согнулся от дикой боли. Невольно вырвался сдавленный стон. О-хо-хо, до чего же больно!..

— Малыш?! — Ван опустился рядом на колено, держа меня за плечи и тревожно заглядывая в лицо.

Гад, гад, ушастый мерзкий гад! Я взрослый!

— Крыло… — выдавил я.

Максимально опустив и расслабив крылья, я вывернул шею и оттянул ворот, чтобы посмотреть, в чем дело. У основания перья покраснели и даже были мокрыми. Ушиб на спине вспух и наливался синевой. Н-да. До завтра мне точно не летать. Крылья медленно и неохотно втянулись обратно в спину. Больно, демоны дери!

— Ван, «ледышку» и «заживлялку» наложи, не будь садистом!

— Эх… ну в кого ты такой вечно покалеченный? — проворчал эльф, по возможности осторожно ощупывая пальцами мою травму. — Еще фиксатор на ребро, чтобы не смещалось. Терпи!

Жжение и болезненные уколы быстро сменились прохладой. «Ледышка» стекла с пальцев брата, и мое плечо и половина спины временно онемели. Боли не должно быть еще долго. Но вот только жжет все равно! О чем я не замедлил сообщить.

Ван, хмуро глядя на меня, сказал, что позвонит Рыси, согласует изменения в плане, и отошел, доставая телефон.

— Холодное надо приложить, — сказала Майя, коснувшись тонкими пальчиками моего плеча.

Вытянув руку, я невозмутимо вытащил из личного пространства свой тяжелый фламберг и приложил ледяное лезвие большого волнистого меча к ушибу. И правда полегчало.

— Ого, — оценил брат рыжей, звали его редким именем Мстислав, сестра звала его Слава. — Фламберг рыцаря?

Увидел метку на рукояти?

— Угу, — кивнул я. И ответил на невысказанный вопрос: — Трансформировался до срока. Пришлось раньше времени стать рыцарем.

Вернувшийся Ван, ворча, что-то еще сделал с моей травмой, и жутко неприятное жжение все-таки ушло. В течение ближайших трех часов все должно быть в порядке.

— Как я теперь тебя домой потащу? — хмуро поинтересовался брат. — На лейтэре вдвоем?.. Я его не заряжал уже три недели, двойной вес не выдержит. Будем с полдороги добираться вплавь!

— А давайте с нами, — предложила Майя. — Мы сейчас еще в развалины сходим к старому идолу — и на паром до города.

— Нет, — ответил Ван.

— Давай, — одновременно с ним сказал я, глядя на девушку и начиная глупо улыбаться.

Ван взглянул на меня, развел руками и согласился.

Седой дядька по имени Андрей Данилович оказался предводителем группы и одним из адептов какого-то учения, я не вник, какого именно и что там изучали. Религия как религия, их сотни, и они не слишком различаются. С адептом шли его дети и трое последователей этого учения.

Развалины в глубине леса мне не понравились. Сила все еще живущего здесь древнего злобного божества чувствовалась в давно разрушенном храме. А в том, что передо мной храм, я не сомневался.

— Чувствуешь? — тихо спросил Ван, стоя рядом и не решаясь ступить дальше порога.

— Еще как, — прошептал я.

— Вы чего там стоите? — спросила Майя, ушедшая вперед.

— Давайте с нами! — позвал Слава.

Мы с Ваном переглянулись и ступили на камни, когда-то бывшие фасадом. Какое-то там замшелое божество не круче нас! И пусть бесится сколько влезет! Ха, справа, из бывшего сердца храма, так и веет неприкрытой злобой!

Вот тут, пожалуй, мы совершили ошибку — полезли в святая святых храма, пытаясь самим себе доказать, что круче нас только яйца всмятку! Ощутимой волной лютой ненависти и жажды нас буквально выкинуло из развалин.

— На фиг такие шуточки, — сказал я, оглядываясь по сторонам. — Сколько здесь этих древних гадин?

— Пока слышу только шестерых, — отозвался Ван. — И они нас тоже слышат.

А вот это более чем плохо!

— Ой-ой, предупреждал же Феникс… Ван, нельзя дать им всем пробудиться!

Имелся один верный способ не дать древним божествам, спящим на Авалоне, проснуться — дать деру отсюда, и побыстрее. Но… я высматривал мелькавшую среди деревьев и камней фигурку рыжеволосой девушки…

— Демоны с тобой! — ругнулся эльф. — Давай быстро читаем iiliorina di diman.

А это выход! Мы огляделись, проверяя, нет ли поблизости людей, отошли немного подальше и встали спина к спине.

— Древняя версия подойдет? — спросил я меняющимся рычащим голосом.

— Подойдет, — мелодично отозвался светящийся золотом Ван.

Тысячи черных и золотых нитей, расходясь от наших тел, сплетались, завиваясь в затейливые узоры, ложились на землю в сложной переплетенной печати, впитывались в землю, звеня, растворялись в воздухе и листве деревьев.

— Iiliorina di diman, — низким рычанием вырвалось из моего горла.

— Iiliorina di melamor, — мелодично отозвался Ван.

— II lete li tamin.

— Iiliorina ti lamar…

Это только сон. В этих землях нет никого чужого. Вы не пробуждались тысячи лет и продолжаете спать. Дурной мираж растает поутру, как дымка тумана. Потревожившие вас — не реальность. Спите, древние, спите… Это только сон. Вы спите, и мы — тоже сон…

— Получилось, — сказал я, спиной чувствуя, как тяжело дышит брат. — До завтра печать продержится.