Истории оборотней - Галина Черная Страница 29

— Это ведь только один из многих параллельных миров. Пусть они хотя бы тут поженятся! Гофманы, живущие в других мирозданиях, останутся со своими радостями и горестями, спасаясь от последних, уходя в творчество, в их жизни все будет, как было, и люди получат их… то есть его произведения. Изменим хотя бы это место, чтобы и сам он обрел маленький кусочек счастья? — с чувством попросила я, молитвенно сложив руки.

— Нельзя, это затронет и другие вселенные. А для чего мы тогда стараемся, как не для нашего мира?

— Черт, как в кино. Неужели в реальности так же? — сердито надулась я.

Агент 013 осторожно погладил живот и неумолимо кивнул.

— Ну… может быть, на этот раз мы немножко нарушим инструкции? — встал на мою сторону командор. — В конце концов, что мы теряе…

— Свадьбы не будет, — решительно заявил кот, стукнув пухлым кулачком по столу.

Я подумала и заплакала, переходя к единственно безотказному женскому средству. Простодушный Профессор легко купился, хотя я больше терла глаза, чем роняла слезы.

— Ну, хорошо, мы дадим им воссоединиться, а потом перенесем по домам в их обычную жизнь, — нехотя уступил он.

— Это жестоко! Дать им испытать счастье и тут же его отобрать, — сквозь слезы возмутилась я. — Еще скажи, что мы должны стереть у них память!

— Они и так не будут ничего помнить. И без стирания памяти. Это мир его грез. Она тоже фантазерка хорошая иначе бы крысы не смогли ее сюда затащить. Не переживай, Алиночка, все будет хорошо. И мгновение счастья — это куда больше, чем совсем ничего…

— В нашем мире им и такое не светит, — рассудочно поддержал кота Алекс.

— А с другой стороны… нам уже давно пора закончить задание, отправив объекты, Гофмана с Юлией, по домам, где она должна выйти замуж за тучного лавочника, а он продолжать творить. А теперь что? Все ради капризов нашей взбалмошной и недообразованной напарницы! Я в этом фарсе принципиально не участвую, и не надейтесь!

Но уже через полчаса агент 013, расчесанный и отмытый, приветствовал новую пару у алтаря. Больше не было ни леденцов, ни марципана, ни сыра. И разодранный шатер исчез. А на его месте раскинулся цветущий и благоухающий сад, выращенный фантазией Гофмана, с дивными цветами, огромными и прекрасными, как будто мы очутились на Таити в догогеновские времена. Вокруг порхали гигантские бабочки, пели райские птички, со всех сторон доносилась лирическая музыка…

Алекс был шафером, а я подружкой невесты. Роль священника исполнил Профессор по личной просьбе Гофмана, которому он напоминал его несравненного Мурра и потому тоже имел какое-то касательство к божественному. Гостями были барсуки, белки, ежи, бурундучки, лисицы, волки, сороки, стрижи и еще столько же видов живности. Все мирные, не кусачие, даже голуби и те приторно-улыбчивые, как у Диснея.

Юлия уже во время поцелуя начала меняться, а едва ее повели к венчанию, как она окончательно стала самой собой. Платье на ней было дивное, как у сказочной принцессы, белоснежное, пышное и почти невесомое, как будто сотканное из серебристых облаков, длинный шлейф поднимали десятки дрессированных птичек. Гофман вырядился в благородный золотистый фрак, выдававший в нем титулованную особу. За спиной у него появилась пара больших стрекозиных крыльев, переливавшихся на солнце радужным светом. Прямо король или князь фей, как Проспер Альпанус из «Крошки Цахеса»!

Соловьи пели марш Мендельсона. Все это было так дивно! Столы накрыты на самый привередливый вкус, вернее, длинная скатерть на траве, которая мигом уставилась тарелками, на которых было разложено угощение для каждого лесного гостя. Все ломанули занимать места, в основном, конечно, на самой скатерти, основательно потоптав еду и посуду, а кое-где и друг друга. Зверюшки, что с них взять…

Кстати, и все крысы были здесь, прибежали на запах еды и ели и веселились со всеми. Вид у них был невинный и счастливый. Вот что значит горе от ума. В пору своей «разумности» такими довольными они не выглядели, одна озабоченность была на мордочках. Для птиц везде понаразвесили красивые кормушки, полные зерна и бисквитных крошек, Гофман позаботился о каждом, хотя без драчки за лучшие куски не обошлось.

Пока Юлия принимала поздравления от семейства кротов и обменивалась поцелуем с какой-то восторженной лисицей, Гофман, с трудом оторвав от нее лучезарный взгляд, опустился на траву рядом с Профессором, который ел с расписной тарелки баранью лопатку, схватил его лапу в обе руки и прижал к сердцу.

— Благодарю вас! — воскликнул он. — О, благодарю вас, дражайший господин кот! И вы, несравненная королева Голконды и ее верный рыцарь герр Алекс, мой достойный друг. Вы помогли исполниться сокровеннейшему желанию моей души!

Я скромно потупилась, а мой муж искренне пожал ему руку. Агент 013 же не мог отвести жадных глаз от вынужденно оставленной бараньей лопатки и, едва Гофман пошел обратно к Юлии, не в силах так долго оставаться без любимой, набросился на мясо, как аллигатор, просидевший год на овощной диете. Еще и урчит ненасытно, как самый обычный кот, псевдоинтеллигент зазнаистый.

Алекс оторвал меня от этого завлекательного зрелища, аккуратно взяв за плечи и отведя в сторону.

— Мне надо кое-что тебе сказать. Только не кричи, напугаешь Юлию и белок. Переходник здесь не берет. Мы не можем вернуться. Я не говорил об этом раньше, чтобы не пугать тебя. Не хотел, чтобы ты паниковала…

— Какая еще паника? Я совершенно спокойна, — дрожа, соврала я. — Мы все умрем, навеки заточенные в чужом мире?!

Кот был уже рядом, такие моменты он не упускал, даже пожертвовав остатками бараньей лопатки соседу-волку, который свою порцию уже давно съел.

— В мире твоего кумира, деточка! Меньше слез, больше выдержки. Вдохни поглубже воздух в легкие и представь, что твои дети вырастут в таких райских кущах, как Марципановый лес и Леденцовый луг или уже Сиропное озеро. Правда, на старом сыре, который остался от крыс, здоровым и сильным не вырастешь, но, может, по крайней мере с голоду не умрешь…

— Я тебя сейчас так пну, что сама Юлия обзавидуется! Быстро придумай, как нам отсюда выбраться! И не нервируй меня…

— Ты забыла сказать «Муля»! А если серьезно, милая, то, между нами говоря, если бы…

Ох, как не нравится мне его поучающий тон! Я думала, котята сделают его добрее и терпимее, сломят его дух, прыгая на нем, кусая за уши, часами играя хвостом и заставляя бегать наперегонки по коридорам, но он бодр, как раньше, и успевает воспитывать и котят, и меня. Мне бы столько энергии, когда у нас с Алексом появится свой малыш. Кажется, придется позволить Профессору вмешиваться в воспитание, если будет мурлыкать колыбельные и менять подгузники по ночам.

— Все вернется на круги своя, только когда будет уничтожен Кракатук! — вдруг осенило меня.

— Но он у меня в желудке! Ты забыла? — попятился кот.

Он мне не доверял, считая чересчур импульсивной и непредсказуемой. И правильно делал. Хотя я и не собиралась в этот раз вскрывать ему кишки.