Стальные корсары - Михаил Михеев Страница 29

Мичман стоял, низко склонив голову. Лицо у него было таким красным, что, кажется, поднеси спичку - вспыхнет. От бравого вида, естественно, не осталось и следа, равно как и от всего остального. Осознал, значит. Ну, главное, не перегнуть палку.

- Ладно, мичман. Вы заварили кашу - вам и расхлебывать. Будете командовать вашим «Нью-Орлеаном». Людей вам дадим. Но если ваш крейсер не станет лучшим кораблем эскадры - берегитесь!

Надо же! Всего одна фраза - и как поменялось настроение. Теперь наверняка мечтает о том, как бы смыться прежде, чем командующий не передумал. Эссен махнул рукой - иди, мол, празднуй, однако, к его удивлению лейтенант остался стоять.

- Что-то еще?

- Да... То есть...

Чуть запинаясь, мичман рассказал о проблеме с офицерским составом. Эссен выслушал его, барабаня пальцами по столу, а затем махнул рукой:

- Хорошо. Своей властью присваиваю им временные звания прапорщиков по адмиралтейству. В Петербурге подтвердим, если доживем. И если вы сумеете подтянуть их до уровня, соответствующего офицерскому. Так что взвалили вы на себя еще один груз. Все, идите. Приказ оформим. И, да, примерьте лейтенантские погоны, а то мичман-адмирал - это хорошо для прозвища, но не для капитанского мостика.

Когда Севастьяненко удалился, адмирал вздохнул:

- Ну вот, еще одна задачка. И ведь, самое интересное, я и сам на его месте поступил бы точно так же.

- Ну, так и не бери в голову, - отозвался из своего угла Бахирев. За последние дни он похудел, осунулся, но держался бодрячком, и ехидный огонек в глазах просоленного всеми океанами казака разгорелся, кажется, еще ярче. - Все равно ничего уже не изменить.

Эссен усмехнулся про себя - не смотря ни на что, Коронат оставался верен себе. Хотя ему сейчас сложнее всех. Мальчишки проще смотрят на жизнь. Вдобавок, у обоих стремительно делающих карьеру молодых офицеров имеется костяк своего экипажа, готовый за них и в огонь и в воду. У Севастьяненко - экипаж «Стерегущего», у Иванова, которого Эссен назначил командовать «Хай-Чи» (идиотское все же название, надо подобрать что-нибудь получше), еще лучше. Он за собой в полном составе перетащил экипажи обоих миноносцев. Тоже, кстати, головная боль теперь, подобрать к этим трофейным посудинам экипажи... А вот Бахирев хоть и не в одиночестве на «Цесаревиче», но своих людей у него не так уж и много. Плюс к тому, работы с кораблем непочатый край.

Она и кипела, эта работа. Броненосец старались хоть немного модернизировать, благо все помнили, как его перекроили после войны, и что для этого требовалось. Увы, здесь и сейчас это было недостижимо, поэтому обходились минимальным вмешательством в его конструкцию, хотя и это многое значило. С броненосца демонтировали всю малокалиберную артиллерию, все равно толку от них нет, дистанция боя намного превышает их скромные возможности, а это два десятка орудий. Орудийные порты в корпусе «Цесаревича» предполагалось тщательно заклепать броневыми листами, а это тоже задача нетривиальная. Плюс те огневые точки, что располагались на боевых марсах корабля, не играя никакой роли в бою, зато исправно увеличивая раскачку броненосца. Пускай дальномерщики в комфорте посидят, что ли... Разумеется, неплохо было бы демонтировать и сами боевые марсы, но делать это в условиях заброшенной бухты на краю Земли, а не в оборудованном по последнему слову техники ремонтном заводе не без основания показалось отцам-командирам мартышкиным трудом Так что марсы оставили, а вот сорокасемимиллиметровые и тридцатисемимиллиметровые орудия вместе с боезапасом перекочевали в трюм одного из транспортов. Может, когда и пригодятся. В результате этого нехитрого действа освобождались люди, в которых, как всегда, имелась острая нехватка, все же у каждого легкого орудия имелся положенный по штату расчет. Плюс хоть немного облегчался сам корабль, а это уже плюс. Ну и освободившиеся помещения можно было чем-нибудь набить. Чем? А там видно будет, у баталеров всегда найдется много вариантов. На худой конец, можно набить их дополнительным углем, хотя это уже форменное извращение. Во время боя уголь оттуда не взять, да и просто в походе таскать его крайне неудобно.

А еще требовалось переоснастить снаряды «Цесаревича» нормальными взрывателями, благо в трюмах «Херсона» имелся солидный запас. Ну и пополнить частично расстрелянный боезапас стальными, снаряженными тротилом снарядами тоже стоило. К счастью, Эбергард, снаряжая корабль обеспечения, не поленился уложить в трюм некоторое количество двенадцати- и шестидюймовых снарядов, хотя Эссен уже задумывался, что станет делать, когда взятые с собой, отнюдь не безразмерные запасы подойдут к концу. А ведь еще требовалось исправить выявленную в прошлый раз только после войны проблему - снаряды зачастую имели разный вес, да и пороховые картузы грешили тем же самым. Требовалось все подогнать под один стандарт, иначе рассеивание на больших дистанциях оказывалось недопустимо высоким. Словом, работы был непочатый край. Вдобавок, у кого-то возникла идея переоснастить часть снарядов «Цесаревича» с пироксилина на тротил. Ничего сложного в этом вроде бы не было - температура плавления этой взрывчатки чуть более восьмидесяти градусов и, расплавив его на водяной бане, можно было попросту залить получившуюся смесь в снаряд. Авторы идеи тут же пришли к Эссену, и тот похвалил их за изобретательность. А потом объяснил, что тринитротолуол, конечно, можно заливать куда угодно, только где ж его взять-то? Эбергард, снаряжая «Херсон», набил его трюмы всем, чем только можно, прихватив даже некоторое количество двенадцатидюймовых снарядов, очевидно так, на всякий случай, но о запасе тротила не позаботился. Ну, не пришло ему это, видать, на ум, человек попросту не может предусмотреть всего. И пришлось разочарованным молодым офицерам искать другие точки приложения своей энергии, которых, правда, имелось в избытке. Если чего и не хватало сейчас русским, так это рабочих рук, причем, желательно, мастеровитых.

Но техническая сторона вопроса выглядела хотя бы решаемой. Значительно хуже был тот факт, что сразу же после появления в составе эскадры людей со стороны, между ними и пришельцами из будущего возникла некоторая напряженность. Причем выросла эта проблема не из того даже, что экипаж «Рюрика» был вроде как бы не совсем местный - к этому-то все как раз отнеслись на удивление спокойно. Хуже другое. Моряки с «Цесаревича» и миноносцев воевали много и тяжело, по сравнению с этим рейды Эссена выглядели прогулкой. Однако при этом бравые моряки из тринадцатого года щеголяли трофеями и не скрывали, что, благодаря продаже трофеев, они уже весьма обеспеченные люди. Рядом с ними артурцы выглядели откровенно нищими, и это внесло в их взаимоотношение серьезную напряженность. К тому же, и отношения в экипаже «Рюрика» незаметно для моряков успели всерьез измениться. Все же когда ты рядом с офицером идешь в атаку, а потом он же тебя, раненого, тащит... Или, как вариант, ты его тащишь. Неважно. Главное, такие случаи были, хотя и немногочисленные, но показательные. А тут еще показательный пример с теми, кто пробился в офицеры! И в результате, хотя воинская дисциплина и брала свое, дух флибустьерской вольницы витал над кораблями, при попустительстве молодых мичманов и лейтенантов и под неодобрительное, но безвредное ворчание офицеров постарше. И моряки с «Цесаревича» в эту картину пока что не вписывались. А Бахиреву в результате приходилось из кожи выворачиваться, чтобы не допустить эксцессов и при этом подтянуть боеготовность своего броненосца до приемлемого уровня. Неудивительно, что у него не только щеки ввалились, но и кожа посерела.