Четырнадцатая дочь - Екатерина Федорова Страница 29

Герцогине Эвгалир было сорок три года. Происходила она из рода поместных властителей с севера Керсы, не слишком богатых, но и не нищих. Лицо, некогда красивое, теперь увядало. Темно-каштановые волосы пронизывали серебряные нити седины. Серо-зеленые глаза смотрели тревожно и вопросительно.

– Как ты, мой мальчик?

– Хорошо, – ответил Рут. Недовольно поморщился – ну какой же он мальчик, он мужчина-эрни и наследник герцогства. Но матушка этого признавать не хотела, а отец не желал, чтобы ее что-нибудь огорчало.

Вот и приходилось оставаться мальчиком, достигнув совершеннолетия. Рут подозревал, что для этой женщины он будет мальчиком еще лет сорок. Если не больше.

– Ярг тебя вымотал, – заявила с ходу герцогиня. – У тебя одни глаза остались. Чем там кормят в лагере у Энгера – сухарями с солониной?

– Там подают печеную оленину, дичь и похлебку, – отрапортовал он, подавив мученический вздох. – Люди Энгера радуются каждой возможности сбежать из лагеря, так что свежатины хватает. У них даже подают десерт – краснику с окрестных холмов.

– Я вообще не понимаю, зачем тебе там находиться, да и им тоже, – сказала ее сиятельство, резко отодвигая корзину. Полированная столешница жалобно скрипнула. – Сделать уже ничего нельзя. Эти люди погибли, и погибли безвозвратно. Да, ты спрашивал про это плетеное чудо… В прошлом году одна бедная вдова с немощным сыном обратилась ко мне за помощью. Я хотела дать ей денег, но Франц напомнил ваш девиз: «Не помоги, но укажи путь». Так что я купила вдове несколько коз, чтобы у нее было молоко и шерсть на продажу, а сына пристроила в ученики к плетельщику. Эту корзину он сплел для меня, а матушка заполнила ее цветной пряжей, которую спряла сама. Вот и думаю теперь, куда пристроить подарок.

– Найдите бедную девицу, оставшуюся без попечения родных, и предложите ей научиться ткать гобелены, – предложил Рут.

Герцогиня улыбнулась:

– Попрошу Лирта найти такую. Увы, он приглядывает за управой немощных и оставленных без попечения слишком старательно. До меня добираются лишь единицы – он перехватывает всех бедолаг по дороге и безжалостно пристраивает их учениками и работниками в дома горожан.

– Главное, чтобы помощь была оказана, матушка. – Рут пожал плечами. – А уж от кого она исходит…

– Это так, – с легкой грустью согласилась герцогиня. – Но мне, знаешь ли, из-за него совсем нечем заняться. Помощь бедным – единственное развлечение для женщины моего звания и положения. Балы и приемы в моем возрасте уже не столько радуют, сколько утомляют, Рут.

– Думаю, скоро все переменится, матушка, – с наигранной бодростью ответил он. – В Керсу стекаются беженцы из Элимора. Их становится все больше, рано или поздно работы в городе перестанет хватать на всех. И тогда вы сможете заняться благотворительностью вволю. Я бы даже сказал, вам придется ею заняться. Ибо Лирту одному не справиться.

– Да, Элимор, – вздохнула герцогиня. – Говорят, там лютуют призраки. И восстали адельбергские маги. Что-то близится, Рут. И судя по знакам, что-то нехорошее.

Она ухватилась за ручку корзины и сжала ее так, что костяшки пальцев побелели.

– Матушка, – мягко сказал Рут, – вам не о чем беспокоиться. Мы в Вагране, а Ярг на границе с Илазиром. Элимор еще дальше. Это временные и далекие грозы. Они пройдут, вот увидите.

О том, что случилось в Ярге, лучше не упоминать, подумал Рут. Пусть отец сам расскажет потом.

Он провел с матерью еще около сила, разговаривая о всякой всячине, далекой как от Ярга, так и от Элимора, – о цветах, которые она собирается посадить следующей весной на клумбах возле ристалища, о растениях, что цветут сейчас в дворцовой оранжерее. Даже выслушал с улыбкой краткий список «милых девушек из благородных семейств, которых следует пригласить на ближайший праздник, ибо приглашение девушек в дом, где есть наследник без пары, – это прямой долг его матери». Вытерпел утомительное перечисление качеств и талантов девиц. Мать казалась совершенно успокоенной, когда он собрался уходить.

Но когда Рут, взявшись за ручку двери, обернулся, герцогиня снова стояла у стола, прижав к груди сжатые вместе ладони, и с мучительным страхом смотрела на него.

Он жизнерадостно улыбнулся, успокаивающе помахал ей рукой и вылетел за дверь.

Поскольку обеденное время давно миновало, а пообедать в лагере у Энгера ему так и не удалось, первым делом Рут отправился на кухню. Она помещалась на первом этаже Главной башни, слева от входа, и в любой сил дня была полна народу. Рут кивнул трем молодым эрни из управ, что сидели за угловым столом в компании двух молоденьких помощников конюха. Полные миски, стоявшие перед ними, стремительно пустели. Он поймал за локоть симпатичную служаночку, вертевшуюся возле ребят, и попросил ее наполнить еще одну миску, уже для него.

На обед сегодня было фрикасе из молодого козленка и листьев огородной паляхи в яичном соусе. Рут очистил миску, вытер ее ломтем хлеба, зажевал все это пряно-кислыми листьями зерды и запил стаканом красного разбавленного вина. Перед тем как выходить, он глянул на лучи Элсила, косо падавшие из высоких окон кухни. Лучи золотили облака кухонного пара, которые поднимались от кастрюль и плавали над головами поварих.

До вечера была еще масса времени. Искать кого-то, чтобы потренироваться на мечах, не хотелось. Идти в библиотеку, чтобы засесть за тома потайной комнаты, – тем более.

Подумав, Рут решил отправиться в оранжерею, что возвышалась за Главной башней. Туда был проведен отводок от родника, снабжавшего Вагран питьевой водой. Под кусками стекла в частых окладах рам постоянно журчала вода, стекая по извилистому желобу из цветного мрамора, синего в бирюзовых искрах. В журчанье вплеталось чириканье птиц, которые жили в большом вольере в центре оранжереи – иногда вразнобой, но иногда очень даже мелодично. Руту нравилось сидеть на скамеечках, стоявших у кустов рензеи. Ветви ее клонились вниз под тяжестью больших алых ягод, так что скамейки прятались за ветвями как за занавесом. В это время года, осенью, оранжерея была полна плодов и цветов. Последним даже удавалось иногда заглушать стойкий запах птичьего помета, идущий от вольера…

Это место лучше прочих подходило для того, чтобы сесть там, расслабиться и попытаться забыть о Ярге. О домах Ярга. О людях Ярга.

Он вышел из Главной башни и уже развернулся к оранжерее, когда кто-то схватил его за рукав. Рут обернулся.

Заморенная девица в платье, висевшем на ней как на пугале, с потрепанной перевязью на голове, украшенной несколькими косыми стежками цветной нитью, протягивала сложенный листок бумаги. Рут вскинул брови, спросил удивленно:

– От кого? И как к тебе это попало?

– На воротах остановил мальчишка. – Девица мотнула подбородком в сторону ворот Ваграна. – Дал и сказал, что это писулька от одной благородной к наследнику Руту. Просил доставить тут же.

Рут помедлил мгновенье, неспешно взял листок. Поинтересовался: