Хроники Амбера: Хаос и Амбер - Джон Грегори Бетанкур Страница 29

Эйбер засмеялся в ответ.

— Так… вот как… вот как, оказывается… выглядят… Владения Хаоса?

— Примерно, — отозвался мой брат. — От Запределья довольно-таки недалеко до… Я чувствую притяжение Хаоса. В воздухе словно бы течет поток. Ты тоже должен это ощущать.

Я только очумело таращился на него.

— В каком смысле — «ощущать»? Что-то не пойму я тебя.

— Глаза закрой.

Я последовал его совету. Меня тут же зашатало, земля начала уходить из-под ног.

— Наплюй на ощущения, — сказал Эйбер. — Забудь о зрении, слухе, обонянии, осязании и вкусе. Ты должен почувствовать, что тебя как бы тянет… Ну, знаешь, как бывает, когда стоишь на дне реки, а течение тебя так толкает, что словно бы вода проходит через твое тело.

Я замер, застыл, почти не дыша. Я слышал, как бьется в груди сердце. Воздух шелестел у меня в ноздрях и гортани. Откуда-то еле-еле доносился отдаленный, призрачный шум ветра.

И вот, постепенно, мало-помалу меня начало охватывать любопытнейшее ощущение… меня куда-то тянуло, но не столько телом, сколько духом. Казалось, какая-то неведомая сила пытается подтащить меня ближе к своему источнику.

Я повернулся на месте, повинуясь этому притяжению и пытаясь определить направление действия странной тяги, найти ту сторону, куда она меня звала. Да, получилось! Ошибиться было невозможно.

Я открыл глаза и указал на ворота.

— Туда.

Как ни странно, но Эйбер, похоже, испугался.

— Нет, — ответил он. — Неправильно.

— Что значит — «неправильно»? — возмутился я. — Я же чувствую! Меня туда тянет!

— А должно быть наоборот, — и он указал в противоположную сторону. — Притяжение к Владениям Хаоса направлено туда.

Я развернулся и уставился в ту сторону, куда указывал Эйбер, то есть — в сторону нашего высоченного фамильного дома. Нет, я был совершенно уверен в том, что туда возвращаться мне вовсе не хотелось. Я медленно повернулся на месте, постарался почувствовать, с какой стороны притяжение ощущалось наиболее сильно, и снова встал лицом к воротам. Владения Хаоса явно не действовали на меня притягательно. Меня тянуло в прямо противоположную сторону. Что-то там было, в той стороне. Я так Эйберу и сказал.

— Не понимаю, — нахмурился он. — Но если на то пошло, мне многое в тебе непонятно, брат.

Я пожал плечами.

— Ну, извини. Что есть, то и есть.

— Не думаю. — Он прищурился и пристально воззрился на меня. — Не так все просто. По-моему, ты наделен многим, о чем и сам не знаешь. Но сейчас давай поговорим о другом. Пошли, я покажу тебе хозяйство. В саду, к примеру, очень даже мило.

— Мило?

— Ага, если ты любитель скал.

Эйбер хихикнул и пошел вперед. У меня почему-то возникло такое предчувствие, будто он задумал сыграть со мной одну из своих знаменитых шуточек. Мы шли вдоль стены вправо, оставив позади упражняющихся в фехтовании воинов. Громада мрачного, лишенного окон дома нависала над нами. Изо всех швов и стыков сочились яркие цвета.

Из земли торчало несколько почерневших корявых растений, смутно напоминавших деревца. Их ветки шевелились, хотя ветер и не дул. Похоже, деревья почувствовали наше приближение. Ветки старательно потянулись прямо к моему лицу. Несколько раз я вздрагивал и отшатывался. А Эйбер не обращал на деревья никакого внимания и спокойно шагал вперед.

Обогнув дом, мы увидели «сад» — огороженный участок земли, где камни ползали посреди высокой, по колено, травы. Двигались эти булыжники сами по себе, и оттого напоминали окаменевших овец. Размером они были разные. Самые маленькие — с человечью голову, а самые объемистые — побольше взрослого человека. Время от времени камни стукались друг о дружку и издавали при этом оглушительный треск. Вдоль заборчика стояли садовые скамейки. Видимо, это следовало понимать так, что созерцание блуждающих камней считается в этих краях способом приятного времяпровождения.

Эйбер подошел к заборчику, облокотился о него и обвел поле взглядом. Некоторые камни, казалось, ему знакомы. И точно: вскоре он начал указывать на своих любимчиков.

— Вон Жасмин. А вон тот — Чирок.

— Ты что же, им еще и имена дал?

Я вытаращил глаза и уставился на Эйбера так, словно он лишился рассудка. Ну нет, он наверняка решил подшутить надо мной. Кому бы пришло в голову тратить время на такую ерунду, когда кто-то упорно истреблял наше семейство, а теперь еще и отец запропастился неведомо куда?

Видимо, Эйбер догадался о том, какие мысли меня посетили. Он вздохнул, пожал плечами и отвел взгляд.

— Не каждый способен оценить это, — сказал он. — Нужно особым образом настроиться на присутствие камней, чтобы оценить их красоту. Это как… как поэзия!

Я округлил глаза.

— Ну, если так, то речь идет о благоприобретенном вкусе, — заключил я. — Но ты не переживай. У меня для поэзии имеется одно-единственное практическое применение. Я пользуюсь стишками только для того, чтобы заманивать красоток ко мне в кроватку.

— Ты такой же, как Локе.

Эйбер снова вздохнул и пошел вдоль невысокого забора.

— Нечего обзываться! — Я поспешил догнать его. — Или я должен это воспринять как комплимент?

Он ответил уклончиво:

— Тут есть еще кое-что, на что стоит посмотреть. За углом.

— Неужели еще камни? — простонал я.

— Нет… Фонтаны. А еще — цветочный сад Пеллы. И окаменевший дракон.

— Дракон! — Сердце у меня забилось чаще. Драконы, существа из легенд… Всю жизнь я слышал рассказы о них.

— Да. Локе убил его несколько лет назад. Чтобы притащить его сюда, понадобилось двадцать мулов и вдвое больше людей. Но такой трофей не грех было сохранить.

— И как же Локе удалось его прикончить?

— А он ему голову медузы показал.

Оценка Локе по моей шкале поднялась еще на один балл. Я знал, что мой брат — талантливый полководец и ловкий фехтовальщик, но я понятия не имел о том, что он, оказывается, был любителем приключений.

— Ладно, — сказал я. — Придется спросить, где он раздобыл голову медузы?

— Точно не скажу… Он что-то болтал насчет лабиринта и золотой блохи.

Я пожал плечами. Эйбер продолжал: