Эльфийская кровь. Книга 1. Прозрачный старик и слепая девушка - Владимир Ленский Страница 29

— Нет, только ее шарфик.

— Тогда не считается, — заявил Ренье с огромным облегчением.

— Я знал, что ты так скажешь, — фыркнул Эмери. — Согрей воды, умой меня, промой рану и перевяжи ее чем-нибудь свежим. Жаль, что у нас в Академии нет курса медицины.

Ренье взялся было за повязку, но Эмери остановил его:

— Сперва приготовь воду и новый материал. Что ты сразу за шарф хватаешься? Присвоить не терпится? А я пока истеку кровью?

Ренье неожиданно обиделся.

— Ну что ты, в самом деле... Прости меня, пожалуйста. Я растерялся. Не каждый день брат является домой в таком виде. Да еще по моей вине... Не сердись, Эмери.

Эмери взял его за руку, надавил на ладонь.

— Очень больно, — признался он. — И спать хочется. Как-то все сразу.

— Ты просто лежи. Я все сделаю, — заверил его Ренье.

Под засохшей кровью рана оказалась совсем маленькой, похожей на змеиный укус. Кровь уже остановилась.

— Интересно, задета ли кость? — с важным видом спросил Ренье.

— Была бы задета, я бы до дома не дошел.

Спустя час оба брата мирно спали. Окровавленные тряпки были выброшены на двор — чтобы не воняли. Опрометчивое решение, потому что запах крови растревожил бродячего пса, заночевавшего поблизости, и он полночи завывал и скребся в ворота.

КОРОЛЕВСТВО:

ПРИДАНОЕ РИНХВИВАР

Если уж кто-то один из студентов свил себе удобное, захламленное гнездо под кустом, прихватив туда, кроме скучной учебной книги «Краткие Королевские Хроники», мягкое одеяло и початую бутыль вина, сладкие мягкие орешки и прочие необходимые для чтения предметы, — то и другой студент рано или поздно отыщет это место и попробует хотя бы на время присвоить чужое гнездо.

Так и вышло, что Эмери отыскал по примятой траве следы старой лежки и, по достоинству оценив ее местоположение, забрался туда же. А забравшись, нащупал не только бутыль, совершенно пустую (остатки орехов давно расклевали птицы), но и книгу. Должно быть, руки у Эмери так устроены — сами собою схватили переплет, пусть даже дешевый, бумажный, и извлекли на свет комок растрепанных страниц прежде, чем Эмери успел понять, что это за книга.

Курс истории Королевства не нравился Эмери потому, что не содержал, по мнению молодого человека, ни слова правды. Эмери ни мгновения не верил в то, что все случилось именно по описанному. В глубине души он ничуть не сомневался, что все тайны, на раскрывание которых претендовала книжка, гораздо слаще и глубже, с куда большим числом участников.

Да и каждый из участников обладал намного более сложной и подробной судьбой, а ведь это важно, поскольку любой из них, на кого ни глянь, является чьим-то предком.

Когда Гион, младший брат, взял жену из древнего рода эльфов, владыка эльфийский дал за дочерью великолепное приданое: отряд в пятьдесят эльфийских лучиков и десять больших повозок с саженцами наилучших растений, какие только могла принять на себя почва, и двинулся Гион во главе прекрасного шествия по землям, которые были завоеваны силой оружия. И не было в новом Королевстве барона, который не захотел бы присягнуть на верность не старшему брату, который прошел по их владениям с мечом в правой руке и союзной хартией — в левой, но младшему, который явился с эльфами и богатыми растениями.

Видя это, король Мэлгвин самолично распорядился о том, чтобы коронацию провели иначе, чем было задумано, и все Королевство отдал в руки своего младшего брата Гиона, а сам довольствовался крупным герцогством на севере, где имелась хорошая руда и можно было производить множество железных предметов...

Придя наконец в себя, Гион решился и осмотрелся вокруг. Больше всего пьянило его небо над головой — пронизанное солнечными и воздушными токами, полное облаков и света, распахнутое для птиц и человечьего взгляда. И там, за весело изогнутым сводом, угадывалось терпеливое, исполненное достоинства ожидание двух лун.

Лес выглядел здесь куда более нарядно, чем по ту сторону серого туманного мира. Стволы, светящиеся собственным, густо-медным светом, были по щиколотку погружены в плетеные манжеты папоротника, а между стволами то и дело виднелась каменная кладка. Приглядевшись, Гион увидел, что находится посреди большого, очень странного строения, которое раскинулось на огромном пространстве.

Этот город-дворец был возведен таким образом, что не столько отделял жилье от леса, сколько соединял их, сливал в единое целое. Каждая комната здесь распахивалась навстречу лесу и становилась его частью, его украшением — наравне с древесными грибами или густыми зарослями стреловидных цветов, которые не то росли сами по себе, знаменуя границу между освоенным и диким миром, не то были высажены специально.

Гион перевел взгляд на свою подругу и вдруг понял, что платье Ринхвивар создано таким же точно образом, что и эльфийское жилище: оно не столько скрадывает тело девушки, сколько делает ее частью окружающего мира, и ветер с совершенно одинаковым чувством прикасается и к длинным прядям ее волос, и к лепесткам ее причудливо изрезанного одеяния.

У себя дома Ринхвивар выглядела еще более дикой и странной, чем в человечьем мире. Когда Гион встречал ее по свою сторону границы, он в точности знал, что видит эльфийскую деву — ей и положено было казаться чем-то непонятным, в высшей степени необычным. Но в эльфийском мире эксцентричная красота Ринхвивар захватывала возлюбленного без остатка, она превращалась в истинную соль и настоящий перец для диковинного блюда, и без того кусающего язык и щиплющего губы (не говоря уж о слезящихся губах и мгновенно воспаляющихся от нового запаха ноздрях!).

Полумертвый, изнемогающий, Гион поднялся на ноги и сделал свой первый шаг по этой земле, а Ринхвивар, нетерпеливо смеясь, постоянно кружила рядом.

Эльсион Лакар, если подумать хорошенько, не более отличаются от соплеменников Гиона, чем обитатели пустыни — с их звериными глазами, невинными и бешеными, с их тонкими чертами и сухими ртами. Те тоже мало походили на родичей Мэлгвина и Гиона, однако являлись, несомненно, людьми, и с ними можно было воевать, вести переговоры, торговать — и даже брать от них жен.

Эльфы, которых встретил Гион вскоре после того, как Ринхвивар ввела его в пределы города-дворца, были высоки и темнокожи, их раскосые глаза поблескивали в лесном полумраке и вспыхивали неожиданным зеленым огнем, когда луч солнца находил к ним дорогу. Готовность улыбнуться дремала в мягких уголках их губ. Гион знал, что время проходит для них иначе, чем для обычного человека, но судя по тому, как двигались Эльсион Лакар, никак нельзя было сказать, что они существуют в каком-то особенном, замедленном ритме.

Они быстро переходили из помещения в помещение, стремительно поворачивали голову, если их окликали. Долгота эльфийского времени ощущалась в ином: в незримом облаке покоя, которое окутывало каждого, с кем встречался Гион.

И все же среди них нашлись такие, что были похожи на людей, и Гион мгновенно выделил их из прочих.