Небо и корни мира - Юлия Тулянская Страница 29

Паренек из Гронска, который дремал у костра, с головой укрывшись плащом, приподнялся на локте, прислушиваясь к разговору старших.

– Дозорных, чтоб не спали, вздернуть. Или вздернуть жалко, а всыпать бы им горячих, – рассуждал ратник. – Почему это я ни разу не заснул? Захочешь – так не проспишь. Сам посуди, князь, что лучше: кто порядка не понимает – всыпать тому ума через задние ворота, либо нас перебьют во сне? А с городов тебе надо брать подать.

Молодой гронец Радош всей душой сочувствовал Яромиру и мечтал сам придумать какой-нибудь выход, чтобы ему помочь.

– Нет, брат, – отвечал тем временем Яромир. – Так только с виду хорошо, а если присмотреться – то плохо. Нам на короля Нера не равняться. Еще его деды и прадеды учились держать людей в повиновении. На это у них и особые законы, и стража. А у нас что? Можно взять их законы и набрать стражу. Только у нас это все с непривычки выйдет еще хуже, чем у них. За что тогда воюем?.. Тогда надо было старых князей слушаться, а не бунтовать.

Яромир опустил голову, разглядывая выжженную траву вокруг кострища. Он ничего не мог предложить взамен того, от чего сейчас отказался. Радош решился.

– Яромир, мы сами будем сторожить, – подал он голос. – Я… и еще есть ребята. Мы не заснем.

Яромир быстро поднял на него взгляд.

– …А то поднять войско, – перебил юношу ратник, – да самим ударить по вардам. Ударить, разбить их и опять сюда отойти. Они нас измором берут, а мы им – драку! Как тогда, когда ты открыл даргородские ворота и повел нас в бой, вместо того чтобы сидеть за стенами…

– То было другое дело… – Яромир запнулся, осторожно вылавливая из бороды заблудившегося там ночного мотылька. – Поздняя осень уже, а они еще летают, – он достал мотылька и держал его двумя пальцами.

– Смотри, князь, он светится, – сказал Радош.

Пыльца на мохнатом мотыльке блестела ровным и ярким светом. Яромир слегка подбросил его в воздух. Мотылек улетел недалеко, сел в траву и сразу погас. Пальцы Яромира, испачканные пыльцой, и борода теперь тоже светились.

– Они ночницами зовутся, – проговорил Яромир. – Это не простые бабочки, а земнородные. Ночницы… Ты, Радош, покажи мне своих ребят…

И, обернувшись к ратнику, добавил:

– Нельзя нападать на вардов на их земле. Если мы перейдем границу, они ни за что не заключат с нами мир. Скажут, что защищаются, а мы им угроза. И король Hep тогда придет с большим войском. Мы для них будем вроде бешеных волков. Я мир хочу заключить. Для этого надо, чтобы мы перед вардами ни в чем не были виноваты.

Осень подходила к концу. Темнело рано. Моросил мелкий дождь. Многие избы в деревне стояли пустыми, и на чердаках уже начали гнездиться совы. Дворы за лето заросли бурьяном. В окнах домов, что еще оставались жилыми, тускло мерцали огни.

По грязи, обходя лужи, Девонна в большом шерстяном платке возвращалась с другого конца деревни – ее звали лечить старика-крестьянина, которому вступило в спину. Шалый трусил рядом. Пес не любил оставаться один, да и дома было нечего сторожить. Хозяйка брала его с собой, когда ходила к соседям.

Месяц назад, дойдя с войском до этих мест, Девонна и Яромир заняли пустовавший дом на краю деревни. Сумрачный еловый лес обступал их жилье с трех сторон.

Девонна открыла ворота, прошла через темный двор и помедлила на крыльце, повернувшись лицом на запад, где далеко отсюда стоял лагерь Яромира. Прислушалась к своим чувствам: нет, не тревожно… Шалый царапнул лапой дверь. Девонна провела рукой по сырой шерсти пса и впустила его в дом впереди себя. Печь делила дом на две половины. В жилой части стоял стол, несколько лавок, и за занавеской – кровать с лоскутным одеялом. Тут же небожительница держала свою прялку и ткацкий станок. Сени она превратила в хранилище целебных трав.

Сняв с головы платок, вестница встряхнула волосами – они отсырели, как шерсть Шалого, – и прислонила руки к печи, чтобы согреться. Шалый свернулся у порога, чутко прислушиваясь. Они с хозяйкой вместе слушали, как скрипят ели и мелко стучит по крыше дождь. Отогревшись, Девонна присела рядом с псом, подержала ладонь на его голове:

– Скучаешь по хозяину… Я тоже. Скоро, скоро уже приедет. Давай согреем воды, сварим похлебки к ужину, и тебе тоже будет.

Каждый вечер вестница ждала мужа с заставы, с утра топила печь, готовила похлебку из кореньев и из грибов, изредка пекла хлеб – когда было, из чего. Соседи знали, что Девонна носит ребенка, и иногда одалживали ей немного муки или крупы. Яромир просил соседских женщин приглядеть за его женой. Девонна словно поступила в учение к соседкам и от них узнавала многое, чем держится дом. Только ткать вестница умела лучше всех в деревне.

С тех пор как Девонна покинула заброшенный храм на границе Анвардена, не прошло и трех месяцев, но она уже стала опытной травницей. Когда она побывала в сердце леса – в тайном лесном месте, где рождаются в солнцеворот земнородные, – она научилась, как лесовица, угадывать свойство каждой травы и листа. Вестница сказала соседям, что может лечить больных.

Пока Девонна вместе с Яромиром шли с ополчением от самого Даргорода, ей доводилось выхаживать раненых. Одних она могла исцелить наложением рук, как небожители. Девонна не утратила этой способности, но понимала, что теперь творит чудеса не силой Вседержителя, а новой силой недавно возникшей у нее связи с Обитаемым миром. На раны других ее силы не хватало, и тогда Девонна возлагала надежды на целебные травы.

Слух о чудесной жене-вестнице облетел северные земли. То, что она ушла в мир вместе с мужем-человеком, что ждет от него ребенка, что ради нее он выжег у себя на груди клеймо богоборца – заступника Обитаемого мира против высших сил, – уже сейчас становилось легендой. Исцеленные Девонной бородатые ратники смотрели на нее с таким же умилением, как пес Шалый. Вестница чувствовала, что и сама начинает любить людей, как никогда не любила до этого. Они больше не были для нее жалким падшим племенем, утратившим сияние и теперь живущим где-то в сиром и неуютном мире, нуждаясь в милосердии и наставлении высших.

На лесных тропах Девонна всюду встречала земнородных. Сумрачные лесовицы из ельника, уже готовые по осенней поре уснуть до весны, ожили при появлении вестницы, подарили ей венок из последних цветов и показали тайное место своего леса. Девонна провела в сердце леса весь день и вернулась домой с ворохом целебных трав. Весь потолок в ее сенях теперь был увешан связками растений, на холсте сушились корешки, Девонна готовила из них мази и отвары для всей деревни, в ступке терла сухие ягоды. Часто вестница засиживалась над изготовлением лекарств заполночь, светя себе сиянием в темных сенях.

Девонна спешила, пока не выпал снег, не уснул лес, собрать впрок как можно больше растений. Будут бои, будут новые раненые. Девонна опасалась и повторения приступов лихорадки у мужа. Поэтому дом вестницы часто стоял пустым – она уходила далеко в чащу. Яромир, наведываясь к жене, собирался в лес вместе с ней. Он тревожился: