Монастырь - Игорь Вагант Страница 29

Элла принужденно остановился и кивнул в качестве приветствия.

– Я постараюсь успеть, мастер, – криво ухмыльнувшись, ответил он. – Отлить приспичило… Намедни, знаете ли, вина перепил.

– Вы должны беречь себя, сир, – без тени насмешки сказал Хэвейд.

– Непременно.

С языка Эллы рвались еще несколько слов, но он сдержался, лишь вежливо махнув рукой на прощанье. Тем временем подкову у лошади прибили, и вся процессия неспешно двинулась по направлению к Лонхенбургу. Элла проводил ее глазами.

– Он вас не любит, сир, – словно извиняясь, пробормотал мальчишка.

Элла чуть не поперхнулся. Да что за глупый щенок? Что на уме, то и на языке. Надо будет при случае отослать его прочь, что ли.

– Веди! – рявкнул он, подняв руку, как для удара. Тот, вжав голову в плечи, послушно засеменил впереди.

Глойн, конечно, бестолков, но Элле его было жалко.

Года три тому назад в Нолтлэндских горах случился небольшой мятеж: полсотни крестьян, задавленных непомерными налогами, взбунтовались, выкинув из своей деревни королевских сборщиков. Хуже того, сторону смутьянов принял их господин – какой-то местный рыцарь, голодранец, сам перебивавшийся с хлеба на воду. Как обычно, отец послал туда Беорна, а тот навел порядок по своему разумению, ни оставив ни кола, ни двора, и ни одной живой души на десять миль в округе. А вскоре ко двору приехала худая изможденная женщина с мальчиком лет восьми-девяти. Она была вдовой того самого рыцаря, невесть как уцелевшей во время этих событий.

Король принял ее лишь затем, чтобы выслушать слезливый рассказ о несправедливостях, которые творят королевские сотрапезники – без ведома его Величества, конечно, – и о том, что осталась она одна, без мужа, в нищете и холоде. Выслушал – и повелел выкинуть бедную женщину вон.

Спустя пару недель, проезжая по Лонхенбургу, Элла заметил возле городской помойки того самого мальчишку, грязного, голодного и несчастного. Мать его пропала – то ли умерла, то ли ее просто прибили ни за что в местных трущобах, и Элла, сжалившись, забрал Глойна к себе.

С тех пор мальчик почти всегда находился при Элле, спал в уголочке и безропотно терпел довольно нервный нрав своего господина. Он был предан, как пес, хотя этим список его достоинств и ограничивался. Как его звали на самом деле, Элла так и не понял – черт их разберет, эти горские клички. Или Глойн, или Глойх, или еще как-нибудь – мальчишка одинаково откликался на любое из этих имен. Главное – Элла мысленно фыркнул, – звать его, будто гавкая, а еще лучше – набрав в рот камешков.

Всего в двух сотнях шагов рос небольшой дубовый лесок. Да где ж тут спрятаться-то можно, только и успел подумать Элла, как вдруг из ниоткуда перед ним возникла фигура в сером плаще. Низко надвинутый на лицо капюшон открывал лишь тщательно выбритый подбородок с глубокими морщинами вокруг рта.

– Ты напугал меня, Хедин.

Тот склонился в низком поклоне.

– Я тоже рад видеть вашу милость.

Голос был тих и хрипловат. Элла усмехнулся. По сути, он о Хедине не знал ничего. Тот обретался при дворе довольно долго: его приставили к принцу в качестве наставника, когда тому едва минуло десять лет. Учить надлежало историю королей Корнваллиса, и не более того, но вскоре, заметив тягу мальчика к знаниям, Хедин принялся преподавать ему азы грамоты.

Став чуть старше, Элла стал подмечать некоторые особенности в поведении своего учителя. Тот был немногословен и скрытен; нередко исчезал из Лонхенбурга по тайным делам и так же неожиданно появлялся.

И он много знал – больше, чем полагается скромному монаху. О том, что творится при дворах светлейших герцогов, с каким грузом намедни приплыли в Анеурин корабли Морского народа, и прочее, и прочее. При этом он был тих и незаметен, а в придворной иерархии занимал место младшего писаря. Добиться от Хедина лишнего слова не проще, чем пальцами вытащить ухналь из лошадиного копыта, но долгое общение и терпеливость Эллы (когда он хотел, то мог быть терпелив) привели к тому, что между принцем и его учителем завязалось некое подобие дружбы.

– Ты можешь снять капюшон, – сказал Элла, – тут никого нет. Узнал что-нибудь?

Едва заметно поколебавшись, Хедин обнажил голову. Немолодой, хотя сказать определенно, сколько ему лет, Элла не смог бы. Бритый череп с тоненькой косичкой сзади, серые глаза и слегка рябая кожа могли принадлежать и тридцатилетнему, и пятидесятилетнему человеку, и лишь морщины в уголках плотно сжатых губ намекали на возраст.

– Кое-что, ваша милость… – Хедин мельком огляделся вокруг.

Элла вопросительно приподнял левую бровь.

– Ну?..

– Его светлость Сигеберт объявляется единственным законным государем всея Корнваллиса. Его старший брат Теодрик получает герцогство Когар и место в Совете, Беорн – графство Кловис и должность королевского сотрапезника.

Хедин замолчал.

– Та-ак… – с выжиданием протянул Элла.

– Его милость Элла получает баронство Глоу и должность наместника короля в Черных горах.

Элла стиснул зубы.

– Все?

Хедин поклонился.

– Глоу, – щелкнул пальцами Элла, – это, если не ошибаюсь, деревня такая с дюжиной хижин?

Хедин поклонился еще раз.

– Твою мать… – взорвался принц, – это Хэвейд, *censored*н сын…

Элла принялся расхаживать взад и вперед, нервно покусывая губы. Хедин привалился к дереву, бесстрастно наблюдая за беготней своего господина. Притомившись, наконец, носиться туда-сюда, Элла уселся на траву и, засунув между зубов тростинку, уставился вдаль невидящим взором.

Хедин едва заметно пошевелился.

– А вы хотели стать королем, ваша милость? – тихо спросил он.

– А почему нет? – рявкнул Элла. – И, уж во всяком случае, не гнить в какой-то дыре среди немытых горцев…

Монах пожал плечами, вновь замолчав.

Принц посидел еще немного, о чем-то раздумывая, затем медленно повернулся в сторону Хедина.

– Первый раз слышу, чтобы ты сказал что-то по своему почину… или, тем паче – спросил. Говори, что хотел.

– Как прикажете, ваша милость. – Монах прокашлялся. – Почти четыреста лет назад вождь корнов Эдгар, по прозвищу Длинная Шея, вторгся на этот остров и подчинил его огнем и мечом. Он приплыл сюда на семи кораблях, и каждым из них командовал свой эорлин. Эдгар был одним из них, а кроме него: Артайр, Рикберт, Вуффа, Гутрум…

– Хм, – пробормотал Элла, – ты хочешь убаюкать меня древними легендами? Я знаю про Эдгара.

– И знаете про «Правду корнов»?

Элла отрицательно покачал головой.

– Хорошо. Так имейте терпение. Не каждый из эорлинов считал Эдгара своим королем – они лишь согласились присоединиться к нему на время грабительского похода. А когда Эдгар возложил на себя корону и провозгласил себя государем всего Корнваллиса, они взбунтовались. Что произошло дальше, вы знаете.