Мефодий Буслаев. Первый эйдос - Дмитрий Емец Страница 29

– Кто это? – спросил Эссиорх.

– Диомид – светлый страж, полюбивший обычную девушку иради нее отказавшийся от вечности. Его не удерживали насильно. Ты знаешь нашупозицию по этому вопросу. Уйти можно. Вернуться обратно – никогда. Свет нефантик от конфеты: захотел бросил, захотел поднял, – сурово сказал Троил.

Эссиорх молчал. Бунтарские глаза портрета не отпускали его.

– Диомид оставил Эдем в начале тринадцатого века.Поселился в Новгороде. Там его имя звучало слишком чужеродно, и он сталДемидом. Имел двух сыновей. В преклонных летах был убит немецким рыцаремЛивонского ордена во время знаменитого Ледового побоища. Стоял, разумеется, в первомряду пеших ополченцев, которые приняли на себя главный удар рыцарского клина.Стражи, пусть и бывшие, не могут иначе. Основное мужество требуется не длятого, чтобы убивать, а для того, чтобы с достоинством погибнуть, – голосТроила дрогнул.

Эссиорх ждал. Он чувствовал, что главное еще впереди.

– Ну и еще один факт из жизни Диомида. У стражей, какты знаешь, фамилий нет. Нам они не нужны. Но когда Диомид оказался в Новгороде,ему пришлось взять фамилию. Он выбрал вполне новгородскую. Так страж света Диомидстал простым новгородцем Демидом Буслаевым.

– Что? – быстро спросил Эссиорх, внезапно понимаяразгадку скул и глаз.

– Ты не ослышался. В жилах Мефодия Буслаева течет кровьстража света. Мраку об этом неизвестно, хотя они, вне всякого сомнения, интересовалисьего родословной. Однако этот дар такого рода, что не может быть открыт мракубез желания того, кто его имеет, – закончил Троил.

– Вы знали об этом давно? – спросил Эссиорх.

Главный Страж осторожно подул на портрет, и тот исчез.

– Узнал недавно. Подозревал давно. Мефодий оставалсядля меня загадкой. При тех усилиях, что вкладывал в него мрак, при полнойвседозволенности, он должен был деградировать гораздо быстрее. Он ухитрилсясохранить независимость. Весьма условную, но все же.

– С тринадцатого века много воды утекло. Той крови ужеодна капля. Да и потом Диомид был отступником, – осторожно сказал Эссиорх.

– Не отступником. Я знал Диомида лично. Он былувлекающимся, горячим, вспыльчивым, влюбчивым. Но он не изменял Эдему. Онотказался от вечности добровольно… – Троил сопровождал каждое слово вескимщелчком ногтей по столешнице. – Да, крови капля. Но ты не хуже моегознаешь, что кровь стражей света не измеряется каплями. Она либо есть, либо еенет. Кровь стража света и силы повелителя мрака. К тому же у мальчишки целэйдос, а эйдос – это свет, это способность к самоопределению, к тому, чтобысамому быть своим провожатым.

Эссиорх уставился на квадратные носки своих ботинок. Здесь,в Эдеме, где все ходили в сандалиях, его купленная в Москве обувь выгляделачужеродно.

– Как только представлю, что у Буслаева на шее дарх!Эта мерзлая, пожирающая эйдосы змея, которая вечно хочет отогреться тепломчеловеческого тела и никогда не отогреется! И это теперь навсегда! Как уАрея! – сказал Эссиорх и неожиданно для себя ударил кулаком по столу.

Чернильница подпрыгнула. В отворившуюся дверь просунулисьобеспокоенные физиономии златокрылых. Троил нетерпеливо махнул рукой.Златокрылые исчезли.

– Спокойнее! Излишняя горячность похвальна только длясковороды, да и то в период короткого увлечения блинчиками, – поднявброви, сказал Троил.

– И что мы можем сделать? Разбить дарх? Отобрать его уМефа? – спросил Эссиорх.

– Ты забыл, что такое дарх. Простейшее существо из недрТартара, живучее, как сине-зеленая водоросль. Он существует со своим владельцемв симбиозе. Сам по себе он ничто, но многократно умножает силы хозяина,используя энергию эйдосов. Связь его с владельцем нерасторжима. Он как пес,который если вонзит зубы, то вырвать их можно лишь с мясом.

Эссиорх скрестил на груди руки. Он осознавал, что Троилправ, но не желал это признавать.

– Так в чем проблема? Да, дарх опасен, но небессмертен. Маголодии света уничтожили сотни дархов. Причем дархов сэйдосами! – сказал он убежденно.

– Вот именно: с эйдосами. Если мы попытаемся захватитьдарх сейчас, он выгрызет собственный эйдос Мефа и сгинет во мрак вместе с ним.

– И никак нельзя помешать этому? Даже если мы развяжемвойну и бросим в атаку всех златокрылых? – удивился Эссиорх.

– А что это решит? Один эйдос – цена самого дарха.Плата за выход этой дряни из глубин Тартара в Верхний Мир. Эх, и почему Буслаевне вогнал клинок в глотку Лигулу до того, как тот накинул цепь дарха ему нашею!

Зрачки Генерального Стража сузились, как у кота. Маленькаясухая ладонь не то ударила, не то царапнула по столу. Эссиорх отметил, что насей раз златокрылые не заглядывали, мистическим образом уловив разницу.

– Все же надежда есть… – продолжал Троил, слегкасмущенный собственной вспыльчивостью. Не от нее ли только что он предостерегалЭссиорха?

Он сунул руку в ящик стола и достал гребень с закругленнымиконцами.

– Возьми гребень и передай его Дафне. Пусть расчесываетим Буслаеву волосы. Это временно смягчит страдания, которые доставляет емударх. Только напомни ей, что не стоит хранить гребень в резиденции мрака!

Эссиорх взял гребень. От гребня исходил ободряющий жар.Казалось, он пульсирует теплом Эдема. Ласковым светом, который всему даетжизнь, а не пожирает себе подобных. Всякому, кто хоть раз ощутил прикосновениеэтого живого тепла, невольно приходила одна мысль. Не в том ли беда мрака, чтоон не может породить ничего нового, а лишь с невероятной фантазией портит,пародирует и уродует то, что создано светом? Иногда это кажется забавным, нонедолго. До тех лишь пор, пока не понимаешь, как это все вторично и тупиково.

Не удержавшись, Эссиорх осторожно понюхал гребень. Запах былтонким, дразнящим. Такой запах никогда не может надоесть.

– Из чего он? – спросил Эссиорх.

– Из самшита первой трепетной надежды. Одна из большихветвей отломилась не так давно, и я попросил вырезать гребень. Кровь светлогостража должна откликнуться. Пока мрак не захватил мальчишку полностью, можнопобороться за его эйдос, – сказал Троил.

Эссиорх внимательно смотрел на гребень. Ему казалось, чтодаже он, хранитель, долго не бывший в Эдеме, получает от него силы. Мыслистановились четче. Неопределенная размытость желаний исчезала, растворяясь вясности и красоте прямого пути.

– Помогите Дафне, Троил! Поручитесь за нее! Поручительствосвета очистит ее от яда, которым была пропитана флейта, – попросил он.