Меч без ножен. «Помирать, так с музыкой!» - Герман Романов Страница 29

— Шведам после Полтавы и то лучше было!

Проснулся Андрей совершенно разбитый, а потому сразу же высказал свое честное отношение к этому миру и к своему состоянию.

Голова трещала, как стая сорок, и гудела как колокол. Сил подняться не было, и он смог только тихо прохрипеть:

— Арни! Есть там что?

Дверь мгновенно отворилась, и тут же у постели появился оруженосец с все понимающим и сочувствующим лицом. И уважительным тоже — Арни сразу понял, что хотел сказать ему командор, и, шустро схватив флягу, щедро набулькал в кубок терпкого пахучего вина.

Одной дозы не хватило, опыт пришлось повторить, дабы унять лютую жажду. И лишь после этого Андрей увидел, что на столе лежат два бурдюка — один пустой, а другой полный лишь наполовину.

— Это ж сколько я вчера вылакал?!

— Не так и много, брат-командор! — утешил его оруженосец, но тут же добил: — С половину ведра, это точно. Мы бы впятером упились до смерти, а ты ничего, как огурчик был…

— Зеленый и с пупырышками… Особенно сейчас… Ты на меня глянь, Арни, каково вот так страдать!

— Это потому, что вы от девчонки отказались! — со знанием дела изрек Арни. — Бабы — они ух! Хорошо кровь по телу разгоняют…

Андрей набрал было воздуху в грудь, чтобы устроить взбучку не в меру говорливому оруженосцу, вздумавшему обсуждать его «облико морале», но подумав пару секунд, шумно выдохнул:

— Арни, ты мне друг?

— Что за вопрос, ваша светлость? — Оруженосец округлил глаза. — Я ваш слуга…

— Нет, ты не понял! — Андрей, поморщившись, перебил его: — Я спрашиваю, ты мне друг, в смысле, ты мне добра желаешь?

— А как же! — Арни непонимающе смотрел на командора.

— Если ты мне друг, давай я сам буду решать, с кем мне спать, когда и как! Хорошо?

— Хорошо… — неуверенно протянул оруженосец.

— Ну, вот и ладно! Не нужно мне больше постели греть, сам согреюсь, а то так порой устану, что на эти «грелки», — он подмигнул и похлопал по кровати, — у меня и сил не остается!

— Наговариваешь на себя, ваша светлость. Выпил, на полдеревни хватит, вон каким бодрячком выглядите, в селе еще не встали, до сих пор мужики пластами лежат, а ведь намного меньше вас выпили, и девок, я мыслю, нужно было не одну, а двоих, нет, лучше троих привести…

— Арни!

— Ну как хотите! — обиженно забубнил оруженосец. — Для вас же стараюсь! Вот, — он протянул вино, — испейте еще!

От такого предложения Андрей отказаться не смог и принял третий кубок, пыхтя от усилий, затем отер выступивший пот и, почувствовав, что долгожданное облегчение начинает набирать силу, произнес со смешком, вспомнив студенческую мудрость:

— В пьянках замечен не был, но по утрам пил ну очень много холодной воды… Ладно уж, я сегодня отдыхаю, меня не беспокоить! Займись сам, проверь все!

Андрей, отдав распоряжение, устало откинулся на подушку — выпито было действительно немало, даже по прежним благополучным временам молодости, когда здоровье имелось лошадиное.

— Не беспокойся, ваша светлость, все сделаю как всегда. Да и брат Стефан со своим «копьем» вскоре здесь будет. Ты сам лучше полежи в постели, столько дней на ногах, с лица спал, исхудал весь. Там за дверью буду, со мною двое «серых». Все сделаем, стоит только позвать. Никто беспокоить не будет! — Арни говорил тихо, заботливо-любящим тоном, без малейшего признака иронии. Он вообще был иногда без чувства юмора.

Повезло с оруженосцем, настоящим помощником, ничего другого и не скажешь. Отданные им приказы доводил до конца, всегда контролировал, как другие их выполняют, и никогда ничего не забывал. Воля командора была для него святым законом…

— Жить хорошо!

Он потянулся в кровати. Спустя пять минут Андрею действительно сильно полегчало — похмелье стало отступать, как французы от Березины, а на душе запели птицы.

Андрей повернулся на своей огромной постели и уткнулся носом в лежащую рядом и тихонько посапывающую Преславу.

Утром ее не было, видно, отлучалась куда или Арни выпроводил ее как неумелую наложницу.

— Надо будет втолковать этому работнику гаремных дел политическую ситуацию! — Андрей проворчал тихонько, чтобы не разбудить Преславу. Разглядывая девушку, он понял, где пропадала утром.

Очевидно, Арни слишком буквально принял свои новые обязанности: на ней был одет уродливый серый балахон, больше похожий на монашеское одеяние, такой ни ночной рубашкой, ни платьем назвать трудно, фантазия не позволяет. А еще длинные шелковистые волосы были полностью спрятаны по несуразный чепец с безумными оборками.

Было видно — вино добило ее капитально, запах перегара витал около хорошенького личика.

«Славненькая девчушка, но совсем маленькая еще, лет 15–16 от роду… — Он разглядывал смешные веснушки на ее носу. — Хотя фигурка у нее очень ладная, такую хорошо приласкать можно…»

Преслава засопела, смешно чмокая губами. Непослушный локон выбился из-под чепца и защекотал ей щеку, она поморщила носик, собираясь чихнуть, и Андрей осторожно заправил волосы.

«Но вот любовью с такой крохой заниматься как-то не комильфо, уж нет, увольте меня, пожалуйста! Педофилия в чистом виде — я же втрое старше ее!»

От его прикосновения она проснулась и тут же застонала, пытаясь поднять свою голову с постели. Такое количество выпитого и у любого мужика вызвало бы просто жуткое похмелье — больше полведра хорошего вина за ночь совместно выкушали.

«Можно, конечно, к интенсивной лечебной терапии не прибегать, организм молодой, справится! — Она с трудом открыла глаза и вымученно улыбнулась ему. — Но до следующего дня будет она ходить здесь, как тень отца Гамлета, с зеленым лицом маленького крокодильчика — эко ее перекосило! Вечным укором для меня станет, и похмельные страдания пожизненным раскаянием сменятся!»