Ганфайтер. Огонь на поражение - Валерий Большаков Страница 29

– Ты на себя-то не волоки особенно, – строго сказал Арманто. – Как бы ты спустился на предельную глубину в чем попало? На торпедированной «Аппалузе» верхом? А как бы ты нашел Витьку, если всплывал шесть часов, попадая из течения в течение, а потом двое суток болтался в океане? Где б ты его искал?

– Ты не представляешь, – вздохнул Сихали, – сколько раз я повторял себе то же самое…

– Ну-ка, дай посмотреть, – сказал Белый и взял в руки письмо Волина. Перечитав его раз десять, он пожал плечами. – Да, мертвецы не шлют писем, да еще полгода спустя после того, как задохнутся. Стало быть, Витька нашел-таки, что искал, – ту самую атомарину!

– «Стало быть»! – передразнил его Рыжий. – Ты листок-то переверни, глянь, что в уголку впечатано: «ПОА [29]30 „Голубка“, Восточный флот, порт приписки – Находка». Так что нашел он ее, можешь не сомневаться! Если на субмарине уцелел реактор или автономный энергоблок, то у Витьки и свет будет, и... Но почему он тогда не сообщает координат? Хотя…

– Вот именно, – хмыкнула Наталья. – Он и так рисковал, когда посылал торпеду с запиской – неизвестно же, кто ее выловит!

– Я вам так скажу, – проговорил Боровиц, деликатно прикрывая рот ладонью, – то, что он отправил письмо с такой глубины – уже подвиг. Таких атомарин, как «Голубка», всего три было. Еще «Хигаси» плавает и «Блу вэйл». У них у всех торпедные аппараты между прочным и внешним корпусами, изнутри не подберешься. А Витька подобрался-таки. Раскурочил торпедку, и – вам письмо!

Сихали кивнул и добавил:

– Весь год я пытался понять, как же я выжил тогда. Это было самое настоящее чудесное исцеление! Я же и почки тогда отбил, и печень порвал… Ну, труп трупом! И на тебе – оздоровился. Значит, всё-таки это водичка меня «перезагрузила»…

– Ты ещё сомневаешься? – хмыкнул Арманто. – Вон, Витёк твой прямым текстом выдал: «Сокровища за бортом!»

– Сказывали люди про подводное озеро, – задумчиво проговорил Станислас и громко икнул. Ханичэйл стянула губы в ниточку. – Пардон… Вроде как пробы брали с хадальных [30]глубин, чуть ли не с пятнадцати километров, и делали из той воды эликсир молодости и панацею в одном флаконе. Знать бы, где то озерко…

– Я думаю, – продолжил Тимофей, – что живая вода попала внутрь случайно, когда Витя письмо закладывал. Или специально налил?..

– Да какая разница! – воскликнул Керимов, опуская в термос палец и слизывая капли живой воды. – Главное, что ее доставили по адресу!

– А можно попробовать? – взмолилась Марина. – Мне бы ма-аленький стаканчик!

– Зачем? – не понял Илья.

– Как – зачем? – округлила глаза Рожкова. – Лицо протирать, чтобы морщин не было!

– У тебя?

– Тимочка, ну, Тимошечка… – стала подлащиваться врачиня.

– Неси стакан, – улыбнулся Браун.

– Уже! – обрадовалась Марина и подставила колбу.

Сихали бережно отлил драгоценной жидкости.

– Если у кого что болит, – сказал он, – пейте или мажьтесь. Излечение – стопроцентное.

Наталья попросила плеснуть немного на ладони и осторожно омыла лицо, шею, потом отвернулась и протерла мокрыми ладонями зону декольте. Илья смочил тряпицу и приложил к старым рубцам на ноге, оставленным акульими зубами. Шурик Белый сделал пару глотков, утверждая, что у него язва.

Первым задумался Токаши. Внимательно посмотрев на Тимофея, он спросил:

– И что теперь?

Браун, почти уже успокоившийся, ответил тихо:

– Я должен найти Витю. Этим я и займусь.

– Этим, – твердо сказала Наталья, – займемся мы все. Один ты просто не справишься. Во-первых, потребуется батискаф…

– Одного батискафа не хватит, – покачал головой Боровиц. – Ты, Тимка, наверное, и не понял еще – вы с Витьком нашли целое подводное озеро живой воды! А это величайшее сокровище! Да любой человек, как бы ни был он богат, отдаст все ради лишних лет жизни, ради здоровья, а живая вода и лечит, и годы продлевает, потому как реально омолаживает. Ты представляешь, какая драка начнется за право обладания тем озером?! Куда тому золотому запасу! По сравнению с живой водой любые брилианты – прах, зола. Нам понадобится, как минимум, отряд батискафов, чтобы быстро найти Витьку, а потом патрулировать озеро, отгоняя всяких там…

– Правильно! – поддержал его Шурик Белый. – Как Волина сыщем, сразу базу там организуем, а еще лучше – форт!

– А на какие шишики вы собираетесь покупать батискафы? – поинтересовался Джамил.

– Кашалотов продадим! – решительно заявил Белый. – И купим! Правда, Наташ? А Сихали нам живой водой отдаст…

– Да при чем тут я? – вяло засопротивлялся Браун.

– Как это при чем? Ты же нашел то озеро! Ты и Витька. Значит, оно ваше, наполовину твое.

– Слушайте меня, – проговорила Наталья негромко, но так, что все смолкли. – Да, чтобы купить целый отряд батискафов, нам надо продать все наше стадо. Но гнать его в Петропавловск не имеет смысла – китятина там дешева, семь азиков за тонну. Это не деньги. Погоним кашалотов на юг, как и собирались, там и продадим – выйдет втрое, если не вчетверо дороже. Соберем батискафы и двинем на «Онекотане» к впадине Яу!

Тимофей оглядел всех и серьезно сказал, тщательно подбирая слова:

– Откровенно говоря, мне бы хотелось отказаться от предложенной вами помощи – ведь вы потеряете все, что было нажито годами. Повторяю: хотелось бы. Но я не могу. Правильно Наташа сказала – один я ни черта не стою. – Девушка подняла руку в протестующем жесте, и Браун мягко сжал ее узкую ладошку. – Спасибо вам огромное, – заключил он по-прежнему серьезно, – и послушайте меня. То озеро нашли мы с Витей, это правда. Да мы просто угодили в него, сами того не зная. Но – не сочтите за порыв! – пусть оно будет нашим общим. Давайте поделим сокровище почестному.

– Поддерживаю и одобряю, – выразился Шурик Белый.

– Тогда начинаем готовиться к перегону, – сказала Наталья деловито. – Не будем дожидаться октября, погоним китов сейчас. Собираем стадо и вперед!

До самого вечера «Онекотан» готовился к дальнему походу – в доки поднимали субмарины, делали им профилактику, вели техконтроль всего корабельного хозяйства, весьма обширного и хлопотного. И только к ужину китопасы собрались снова – сбрелись по одному в кают-компанию, уставшие от массы проделанных работ, мелких, но требовавших прилежания.

Илья Харин уселся в свое любимое кресло, больше похожее на маленький диван, задрал штанину комбинезона – и вытаращил глаза.

– Ё-моё! – пробасил он потрясенно. – Нету!

Он выставил в проход волосатую ногу, ранее «украшенную» безобразным рваным шрамом, настоящей рытвиной, проделанной челюстями акулы в человеческой плоти. Теперь же от старой – и страшной – раны, заживавшей больше года, осталась лишь бледная розовая полоса, отмечавшая дугу.