Все зло в шоколаде! - Юлия Фирсанова Страница 29

– Селрик, сын наместника Келдирета, отравлен. Ты можешь его спасти! – торопливо объяснил, совершенно ничего не объясняя, взъерошенный старикан. – Лорр будет щедр!

– Я не лекарь, – попыталась возразить попаданка, до которой дошла причина спешки и всклокоченного вида деда. Если бы не встрепанный облик, то он выглядел бы очень благообразно: тонкий нос с едва заметной горбинкой, тонкие ниточки морщин, лучистые глаза, мягкие седые кудри волнами до плеч, дорогой плащ, скрывающий еще мощную, не усохшую фигуру. Только из-за седины визитера и можно было записать в старики.

– Я Дешуран, личный лекарь семьи наместника, но помочь не в силах. Твой дар – последняя надежда! – взмолился собеседник.

О чем он толкует, Ивкина не понимала, но зато видела четко: старикан от своей идеи фикс не отступится: или она поедет с ним добровольно, или он на помощь кучера кликнет и в четыре руки взломает калитку и попробует спеленать несогласную кандидатку в лекари. Если же Маруся вмешается, то трупов перед особняком будет два. И вряд ли корр стражей Райхо будет рад доставить в мертвячью еще и этих типов, каким-то образом связанных с местной элитой. Кстати, маскарадница на все пляски с конями у ворот вообще никак не реагировала, а значит, ни малейшей угрозы для двуногой подруги не видела.

Так что, взвесив на весах размышлений еще два трупа и непонятную поездку в неизвестном направлении в чужом средстве передвижения, Иринка сдалась, выбрав из двух зол теоретически меньшее. Если все пойдет не так, то трупы лучше делать не у собственных ворот, а где-нибудь подальше. Но на маньяка старик вроде не походит, правда, маньяки на маньяков вообще не походят, о чем единогласно свидетельствовал личный и общественный опыт.

– Поехали, только объясните наконец, почему вы решили, что я кого-то могу спасти? – спросила девушка.

– Я веду речь о способности к нейтрализации ядов слюной вампиров вашего рода, – начал вещать Дешуран, вроде бы галантно подсаживая выманенную за ворота жертву в карету, а на деле едва не подпихивая ее для ускорения процесса с поразительным проворством, будто не парой, а как минимум четырьмя конечностями действовал. – Склонен здесь согласиться с мнением Шимиора-летописца – сей родовой талант способствует выживанию Темных Искусителей как вида. Ведь ваш вкус в еде столь прихотлив!

Карета между тем сорвалась с места и, нарушая все мыслимые ПДД Мелада, понеслась по мостовой под залихватский свист и зычное гиканье резко переставшего клевать носом кучера.

«А вот с этого места поподробнее!» – мысленно потерла руки Иринка и взялась за интеллектуальное потрошение, то есть экспресс-допрос лекаря. Пребывание того в состоянии крайнего нервного возбуждения отлично легло на намерение попаданки разговорить специалиста.

К концу недолгой поездки Иринка была готова расцеловать помирающего Селрика за то, что тот вздумал помирать, а ей выпал шанс поболтать со знающим человеком. Хотя при ближайшем рассмотрении человеком Дешуран не оказался. Он был нейдлаем. О чем свидетельствовал чуть голубоватый отлив кожи лекаря и лишняя пара рук, прятавшаяся средь обширных складок плаща. Только теперь, чуток придя в себя после энергичного наскока, попаданка смогла пересчитать конечности собеседника и уяснить, что ей действительно крупно повезло. Наряду с эльфами и вампирами нейдлаи считались лучшими лекарями мира, а уж память их и вовсе была непревзойденной. Поэтому чаще эта раса, слишком эмоциональная и оттого превыше всех благ ценившая душевный покой, занималась именно составлением скрупулезных летописей в желанном уединении.

Лорр Дешуран поведал Иринке, чем уникальная и, пожалуй, самая могущественная ветвь вампирской расы – Темные Искусители – отличается от своих сородичей. Первым внешним признаком является наличие редкого полуразумного симбионта – плюща-ядоцвета, чей росток переходит от матери к чаду и оберегает своего партнера. Вторым, но, по мнению Дешурана, самым главным, являлись удивительные предпочтения в еде. Чрезвычайно вкусными для носителей наследия Темного Искуса по воле Звездной Четверки являлись лишь создания, вызвавшие неудовольствие или даже гнев Четверых. И противиться искушению, коль вампиру вздумалось перекусить, жертва была не в силах. Испытываемое ею удовольствие оказывалось таково, что, изведав хоть толику, мерзавец жаждал любой ценой продлить наслаждение, в том числе и ценой собственной жизни. Прочие гады, не столь прогневавшие небожителей, могли отделаться лишь миссией донора и остаться в живых.

«Ага, стало быть, тот маньяк изрядно провинился перед Девардом, потому и стал закуской», – подвела промежуточный итог Иринка и продолжила расспросы эрудированного лекаря.

Побочным даром Темных Искусителей являлась возможность пить любую кровь избранной жертвы, как бы ядовита она ни была, и соответственно лечить объект, избранный для трапезы, чтобы обеспечить себя пищей.

Именно на этот дар уповал нейдлай Дешуран, когда его старинный приятель Грапос, к которому он кинулся в поисках лекарства, подсказал адрес особняка Шипоцвета и дал наводку на его новую владелицу. Грапос тоже знал, какая раса таскает на себе веночки из цветущего ядоцвета, и решил то ли помочь старому приятелю, то ли выслужиться перед наместником, а может, все разом. Уж больно случай представился удачный – не каждый день сыновья наместников помирать решают.

С Селриком, младшим сыном наместника, все оказалось проще некуда. Как часто бывает в его возрасте, с лорром приключилась «ужасная трагедь» – несчастная любовь. Будучи отвергнут предметом своих чувств и не найдя помощи у родителя, совершающего деловую поездку по провинции, юноша решил свести счеты с жизнью. Его отравленную тушку и бокал, из которого был выпит яд, нашли вовремя и сразу же накачали по уши противоядием. Но не тут-то было! Кроме банального сонника бедный балбес ухитрился отравиться еще какой-то пакостью. Но чем именно, узнать не представлялось возможным. Сонная тушка мирно подыхала, не желая признаваться. Поэтому Иринка оказалась единственной надеждой знатного юнца. Других вампиров нужного качества в Меладе не было или о таковых никому не было известно. Свою суть и расу вампиры Темного Искуса еще и скрывали весьма искусно под маскировочным флером, дабы не привлекать излишнего внимания. То-то Иринка еще удивлялась, что ее почти любой при встрече за эльфийку принимает, и на матушку-блондинку грешила. В общем-то правильно грешила, мама-то обладала маскировкой аналогичного свойства.

Более-менее успешным оказался опрос мудреца и в части главной проблемы жизни маленькой княжны Ивэйды: «Почему ее бросила мать?» Оказывается, чтобы кровь чада проявилась, сородичи должны дистанцироваться от ребенка лишь на некоторое время. Такая изоляция дает возможность проснуться, хм, настоящему аппетиту и почуять добычу. Пока рядом присутствует хоть один вампир Темного Искуса, никакого голода юный потомок не ощущает вовсе. Обычно для толчка бывает достаточно короткого периода относительной изоляции в пору первого совершеннолетия. Поэтому, как сейчас начала подозревать Иришка, мать покинула Ивэйду в младенчестве не по каким-то высоким мотивам, просто ей до смерти надоел недалекий, хоть и красивый супруг, повернутый исключительно на охоте. Очевидно, папаша у Ивки был совершенно несъедобным для жены, так что она даже кулинарного удовольствия от общения получить не могла. Вот и ушла по-тихому в поиске места, где бегает пища повкуснее, а подрастающей дочке остался неконтролируемый, не проявленный толком по причине незрелости организма голод.