"Тигры" на Красной площади. Вся наша смерть - игра - Алексей Ивакин Страница 29

Красное же, наоборот, согревало плотностью и сладковатой горчинкой в сырой холод конца августа.

А еще там играла тихая музыка…

Сашка не любил большие рестораны, популярные бары, клубы и, не к ночи будь помянуты, различного рода фастфуды. Или музыка грохочет так, что горло потом болит не от выкуренных сигарет, а от попытки докричаться до собеседника, сидящего напротив. Или наоборот — телевизор включат на такую мощность, что в туалете слышно.

А тут играет тихая музыка. Легкий джаз, грустный блюз, негромкий рок — и никакой попсы.

Рай для любого семейного мужчины. А еще здесь нет вай-фая — и нет соблазна открыть ноутбук и завязнуть в сети, как муха в паутине. И, наконец, самое главное — здесь не ловил мобильник! Сашка от всей души ненавидел этот поводок. В современном мире возник новый вид невроза, еще не описанный психиатрами — человек начинает впадать в неконтролируемую панику, если не может дозвониться до кого-либо. И ведь не объяснишь, что был занят, сидел в туалете или, наконец, сексился от всей мужской души. Да и просто — никого не хотел слышать и видеть. Не объяснишь. Шеф всегда истерил, когда Сашка не брал трубку вечерами, ставя ее на беззвучку. «Жена подождет, а деньги — нет!» — заявил он однажды на робкое: «У меня жена молодая…». Про клиентов вообще лучше умолчать. Эти вообще разницу между днем и ночью не понимают. Это у тебя три утра. А в Петропавловске-Камчатском — полдень. А пик звонков приходится на метро. Грохочет так, что себя не слышно, но с той стороны трубки это не понимают. Мир перевернется, если Сашка через полчаса ответит? Долго он отучал жену, а особенно маму с тещей не звонить ему каждые полчаса. Жену научил — звонить только в экстренных случаях. А вот старшее поколение перевоспитывалось с трудом. Вернее, никак не перевоспитывалось. Только обижалось на сухого и грубого сына и зятя.

Долбаный поводок, который контролирует каждый твой шаг. Антиутопия надвигается семимильными шагами, но Большим Братом нынче не государство — а все окружающие.

Сашка завернул за угол дома, в который раз улыбнувшись абсурдно смешной надписи на стене панельки: «Фриц — еврей!». Интересно, как эти два несовместимых понятия уместились в башке у того, кто водил баллончиком с краской по стене?

Так и есть. В баре никого не было. Удивительно, вечер субботы, а нет никого! И ведь практически центр Москвы — Маросейка все-таки. И прямая трансляция футбольного матча не привлекла посетителей. Впрочем, бармену, лениво протирающему идеально чистые стаканы идеально белым полотенцем, на это было плевать.

— Привет! — поздоровался Сашка с барменом, махнув рукой.

Тот кивнул головой:

— Как обычно, Саша?

В ответ клиент посмотрел на часы.

— Давай литру красного. А там посмотрим.

— Закусить?

— Не, Андрей, я ж из дома.

— Присаживайтесь.

Бармен Андрей был под стать заведению. Он никогда не задавал лишних вопросов, но помнил Сашку по имени. После десятого посещения бармен поинтересовался именем постоянного клиента и Сашка получил скидку.

Нет, никаких накопительных, дисконтных и прочих карточек. Просто скидку. Все по сто пятьдесят за пол-литра, а Сашка сотню отдает. Вот так!

— А кто с кем играет? — Сашка сел перед телевизором, пододвинул поближе пепельницу и немедленно закурил.

— «Зенит» с «Рубином». В Казани, — не глядя на экран ответил бармен, сосредоточенно наполняя большую кружку тонкой красной струйкой. — Звук прибавить?

— А давай!

В юности Сашка был рьяным болельщиком, старался не пропускать ни одной трансляции. Даже в тетрадке таблички старательно чертил, высунув от усердия кончик языка. Если б он так на лаборантских чертил — окончил бы с красным дипломом. Болел за «ЦСКА». Болел, болел да и переболел. Сборную старался не пропускать, вечно матерясь на кривоногих миллионеров, лениво бродивших по зеленому полю. А чемпионат России… Ну как бы так. Можно посмотреть. А можно и забить. Ну а если случай представился, отчего же не посмотреть на татарских бразильцев и питерских португальцев?

Как раз закончился первый тайм. Счет был два-один в пользу «Рубина», шли повторы голов. Один татары забили с пенальти. Второй хитрым ударом из-за штрафной. Питерский «Зенит» отыграл один гол, когда их нападающий в невероятном прыжке, прямо из-под носа воротчика рубинцев, опередив защиту, буквально сунул мяч в сетку.

Когда пошла реклама, официантка принесла ему кружку с пивом.

Бармен убавил звук телевизора — и правильно сделал, не хрен рекламой мозг отравлять — и снова включил музыку. Волшебный, с хрипотцой, голос Норы Джонс нежно наполнил небольшое помещение.

We're gonna be

Sinkin' soon,

We're gonna be

Sinkin' soon,

Everybody hold your breath ‘cause,

We're gonna be sinkin' soon.

Как-то Сашка поинтересовался у жены — о чем поет дочь индийца и американки, на что та улыбнулась и ответила:

— Она предупреждает, что мы скоро утонем.

И они утонули друг в друге…

Он в ней и она под ним.

Сашка вздрогнул, когда голос Норы внезапно погас и снова заорал стадион в Казани. Команды вышли на поле. Начался второй тайм.

Глоток пива и…

«Зенит» сразу пошел в атаку, еще бы, на кону стояло чемпионство. И практически сразу же забил гол. Два-два. Гол был хорош, Сашка уже приготовился рассмотреть его во всех деталях, но не успел.

Внезапный удар грохотом оборвал трансляцию. Экран погас. Выключились лампы. Сначала Сашка ничего не понял, чуть привстал, но тут же получил удар по голове и потерял сознание.

Он открыл глаза. Потом закрыл. Потом снова открыл.

Ничего не менялось.

Темнота была такая, что…

Или он ослеп?

Он медленно провел рукой по лицу, стряхивая пыль и каменные крошки.

Вроде бы нет, глаза на месте. Почему он ничего не видит?

Голова гудела словно колокол. Именно не болела, а гудела. Или это гул со всех сторон шел, не только изнутри? И почему вокруг так мокро?

Он поводил руками вокруг себя. Точно — мокро. Кровь? Непохоже…

Сквозь гул кто-то застонал. Стон был протяжным, но резко оборвавшимся. Сашка перевернулся на живот, попытался подняться.

Правой рукой он попал во что-то липкое, левой же напоролся на что-то острое. Рефлекторно он отдернул левую и едва не потерял равновесие.

Кое-как он сел. Гул в голове не проходил, но все же слегка уменьшался, словно кто-то вращал регулятор громкости.

Но темнота не проходила.

«Теракт?» — испуганно мелькнула вялая мысль.

Угораздило же… Нет, москвичи жили в состоянии постоянной паранойи уже лет двадцать. Паспорт всегда с собой, любые средства связи, вплоть до нашивок на внутренней стороне максочек и прочих пальто. Это неизбежная цена за жизнь в столице. Но вот как-то обходило же стороной… Обкуренные таджики, пьяная гопота с рабочих окраин, мрачные ваххабиты с Кавказа, обдолбанные мажоры на папиных ферарях, милицейские нукеры Нургалиева — все это было рядом, но в каком-то другом мире.