Не бойся друзей. Том 2. Третий джокер - Василий Звягинцев Страница 29

– Да без всякого русского царя я за твои идеи тебя прямо сейчас… Чья свобода окажется главней? – Волынская встала, демонстрируя готовность к рукопашному или любому другому бою.

И снова Катранджи расслабленно откинулся на подушки. Его, очевидно, терзали противоположные эмоции под несколькими сразу внешними воздействиями. Только что начинал говорить в унисон с «защитницей», и тут же его уносило в настолько «не туда», что он и сам пугался.

– Подожди, милая, подожди. – Ибрагиму казалось, что сердце у него колотится уже не в груди, а прямо под горлом. – Я не знаю… Я ответил Арчибальду, что своих планов менять не собираюсь, и он может катиться… далеко. Нет на Земле такого человека, что осмелится приказывать Ибрагим-бею, с кем дружить, а с кем воевать. Он сделал печальное лицо и удалился, на прощание сказав, что не хотел бы, чтобы я пожалел о сказанном.

Он вдруг побагровел и схватился рукой за левую сторону груди.

– Что-то со мной… Я сейчас умру, наверное. Позови, позови кого-нибудь… – он начал хватать ладонями воздух. И задышал почти по Чейн-Стоксу.

Кристина не испугалась того, что человек, которого она всего полчаса назад «полюбила», от обычного инфаркта или кардиоспазма сейчас, у неё на глазах уйдёт из жизни. Всего и дела – снять со своего запястья браслет гомеостата и надеть ему. Посмотрела на экранчик: ничего страшного. Господин Катранджи ужасно труслив. Без всякого гомеостата хватило бы ему таблетки бензедрина. И ещё два раза по щекам.

Если только у него не включилась программа самоуничтожения, настроенная на определённые ключевые слова.

Но гомеостат должен помочь и в этом случае.

Хоть программа, хоть банальный стресс, а действуют они всё равно на нервные и биохимические структуры. Спасительный прибор, работая быстрее и эффективнее, чем бригада реаниматоров, блокировал источники нарушающих «постоянство внутренней среды организма» импульсов, выровнял давление, привёл в норму концентрацию эндорфинов. Отдышись, утри сопли и хоть на штурмполосу.

Так она ему и сказала. Тут же спросив о следующем:

– В итоге ты испугался. Сообразил, что Арчибальд и компания, не убив тебя в первый раз (или просто припугнув), рано или поздно ликвидируют более надёжно, снова стал работать на него?

– Что ты, Кристя, что ты? Не начал, совсем не начал. Я правда испугался, увидев Арчибальда! Если он способен на такое, найти меня в совсем другом времени, под вашей гарантированной (вольно или невольно он это слово подчеркнул интонацией) защитой – выхода нет. Осталось просто подчиняться. Тем более – не смертью он мне угрожал, хуже. Он сказал, что как джинн был рабом лампы, я стану рабом Замка. Буду процессором, придающим системе человеческое измерение.

– Но внешне ты держался… прилично. Мне и в голову не пришло, что вы с ним вообще знакомы, тем более что он внушает тебе панический ужас.

– Спасибо, – криво усмехнулся Катранджи. – Мне это труда не составило, он мне словно наркотик какой-то ввёл. И наяву со мной не разговаривал. Только улыбнулся пару раз и подмигнул. Как смерть из старой сказки. Вот когда я начал засыпать… Я понял, что люблю тебя, и ты мне всегда поможешь. И тут же ты исчезла и возник Арчибальд. Сказал, что я должен сделать одно, последнее дело, и он меня отпустит. Мол, нужно пройти в тайное святилище моих дальних предков, которые в те времена, когда европейцы недалеко ушли от неандертальцев, уже владели миром.

– И зачем? – легко спросила Кристина.

– В этом святилище есть древняя машина, способная устранить абсолютно всё, случившееся неправильно. Вернуть Главную историческую последовательность к её исходному состоянию, проще говоря – к моменту, когда Антон был назначен работать на Землю. Замок сохранит память обо всём, что было дальше, и не позволит форзейлю сделать то, что он сделал. И не будет на Земле ни Советской России, ни Югороссии, ни твоей Империи. А мы с тобой уцелеем и, если захотим, – он мне определённо пообещал – станем владыками всего правильного мира. Навечно! Ни форзейли, ни аггры не будут над нами властны.

– Какая ерунда, – отмахнулась Кристина. – Что бы сотворила эта машина – я понятия не имею, но за каким хреном ты, а тем более я нужны Арчибальду в качестве «владык мира»? Царь Соломон и царица Савская в тысяча девятисотом году? Смешно. И не «машинами» из театрального реквизита такие дела решать.

– Я и сам теперь так думаю, – уныло кивнул Ибрагим. – Но в тот момент его слова показались мне невыносимо заманчивыми… Я не мог ни думать, ни возражать… Искренне поверил, что иного пути, чтобы… чтобы полностью и вечно обладать тобой, у меня нет.

Он сказал и уставился на неё буквально умоляющим, так не идущим ему взглядом.

– Как ты меня сумела оттащить от этой машины?

– Ты и вправду дурак, Иван Романович, – с откровенным чувством превосходства сказала девушка. – Главный вопрос совсем в другом – почему ему потребовался именно ты? Он что, сам не мог её включить? А как оттащила? Вот это уже магия. Добрая магия. Никаким образом моё там появление в планы Арчибальда не входило. Просто за ненадобностью. Едва ли это он направил меня за тобой следом. И сама по себе не могла я в тебя влюбиться за несколько минут. Элегантного европейца не полюбила, а грубого янычара… Не такая я извращенка. Даже в виде дяди Изи ты приличнее смотрелся, – сказала она с отчётливой иронией. – И тот «нефритовый жезл», которым ты меня обесчестить хотел, на таких, как я, впечатления не производит. Отталкивающее, честно сказать, зрелище, особенно при свете дня.

Она специально это сказала, чтобы окончательно отрезать то, что было. А если случится ещё что-нибудь, так наверняка по-другому. Тогда и видно будет.

– Мне очевидно, что заклинание Удолина, или не только его, всё же сработало. И один у тебя, у нас с тобой (неожиданно для себя поправилась она) шанс. Прямо сейчас пойти к Сильвии и профессору, всё рассказать и спросить, что делать дальше. Не наши игры пошли. Каким-то образом блок-универсал здесь замешан, значит, и Сильвия тоже.