Сто рентген за удачу - Вадим Филоненко Страница 29

Идея, которую он неспроста назвал безумной, заключалась в следующем: подобрать возле «Чертовых столбов» пару перышек и попробовать спрыгнуть с вершины гольца. Перышки каким-то образом управляют гравитацией, так, может, с их помощью удастся мягко спланировать вниз и не разбиться?

— Этого никто и никогда не делал, — разумно заметил Потап.

— Так и на вершину Золотого гольца до нас тоже никто ни разу не забирался. А что касается перышек… Проведем эксперимент… Ушастик, поможешь?

Рысенок коротко фыркнул: «Да!»

Я заозирался на бегу, пытаясь высмотреть хотя бы одно перышко.

С каждой минутой слово «бежать» все меньше и меньше подходило ко мне. Сломанная нога горела огнем. Когда я наступал на нее, казалось, будто в голени взрываются крохотные гранаты. Боль отдавала уже и в пояснице, и в плече. Пришлось перейти на ковыляющий шаг. Усталость и боль почти притупили страх.

Чернозубый секач безошибочно оценил мое состояние и устремился именно за мной. Такова тактика любого хищника — выбирать самого слабого в стае, а им сейчас был я…

Внезапный удар сбил меня с ног. Я покатился кубарем, удивляясь, почему из моего тела не торчат кабаньи клыки. Но оказалось, что толкнул меня не зверь, а Потап — отбросил прямо из-под рыла секача. Пятисоткилограммовая махина по инерции пролетела мимо, недоумевая, куда вдруг подевался человек. Ведь только что был здесь! Кабан поспешно начал тормозить.

Потап быстренько помог мне встать и подтолкнул в сторону одного из «Чертовых столбов»:

— Вон лежит перышко, видишь? Давай туда. Проводи свой эксперимент, а я отвлеку кабана.

Тем временем секач успел затормозить, развернулся в нашу сторону и забил копытом, приводя себя в еще большую ярость. Хотя куда уж больше! Его глазки налились кровью, а щетина на загривке встала дыбом.

Потап побежал ему навстречу. Не ожидавший такой наглости секач на миг застыл, а потом взревел и радостно бросился на человека. Но в последний момент Лexa коварно отвернул в сторону. Кабану вновь пришлось тормозить.

Я не стал дальше следить за этой «поросячьей корридой». Тем более что поблизости замаячила кабаниха.

Кликнув рысенка, я поковылял к «Чертову столбу», подобрал перышко, скривился, пытаясь справиться с острым приступом тошноты от «Тещиных блинов».

— Ушастик, зажми перышко зубами.

Секалан послушно выполнил. Я поднял звереныша, вытянув руки как можно выше, и разжал ладони. Рысенок мягко спланировал вниз, будто превратился в лист дерева.

— Потап, видал? — завопил я.

Занятый «играми» с секачом, Леха на бегу выразительно пожал плечами: дескать, видал, но не убедился. Рысенок падал с высоты в два метра, а нам предстоит пролететь в сто раз больше.

— Риск, конечно, есть, — согласился я. — Но другого выхода нет. Или ты надеешься загонять секача до смерти?

Потап снова скорчил выразительную гримасу, Укрылся от кабана за самым высоким из «Чертовых столбов» и остановился на мгновение, переводя дух.

— Авантюра это, Бедуин. Самоубийство. А ну как действие перышек закончится метров за сто до земли? Или даже за пятьдесят? Разрядятся цацки, и ага. Врежемся в землю со всей дури, и будут тогда две «котлеты по-егерски». Хочешь?

— А если сейчас рванет один из «Чертовых столбов»? Нас вместе с кабанами вывернет наизнанку так, что мама родная не узнает. Будут у тебя из задницы черные клыки торчать. Хочешь?

Он поморщился, но промолчал.

— Так что решаем, Леха? — настаивал я. — Продолжим играть в салочки с кабанами среди «Чертовых столбов» или отважимся на прыжок в пропасть?

— Нет, ну каждый раз одно и то же! — обозлился Потап. — Почему всегда приходится выбирать не между жизнью и смертью, а между несколькими смертями, а?

— Наверное, потому, что мы такие невезучие. Или тупые, раз не можем придумать нормальный план спасения.

— Ладно… Рискнем в пропасть. Я подберу себе перышко. А лучше несколько для гарантии.

Мудрая мысль. Надо и мне найти еще парочку с расчетом на Ушастика. Я завертел головой в поисках цацек. Увидел сразу три и направился туда. Внезапно рысенок предостерегающе зарычал и прижал уши к голове. Я оглянулся. Дело дрянь. Похоже, один из кабанят выбрал своей целью меня. Молодой-то он молодой, но уже сейчас ростом с пони, а черные клыки торчат из пасти весьма внушительно. Пришлось снова перейти на бег, надеясь, что болевой шок убьет меня не раньше, чем я доберусь до перышек.

Ушастик за мной не пошел — остался прикрывать тыл. Секалан отважно встал на пути подсвинка, припал на передние лапы, будто готовясь к прыжку, и страшно оскалил клыки. Конечно, клыки молодой рыси ни в какое сравнение не шли с бивнями секача или даже кабанихи, но годовалому «поросенку» наверняка показались достаточно грозным оружием. Он резко замедлил бег, а потом и вовсе остановился, глядя на секалана с явной опаской. Наверное, в его мире водились смертельно опасные кошачьи, что-нибудь типа саблезубого тигра, с которым доморощенные копытные хищники предпочитали не связываться.

Отвесный край вершины был от меня всего в двадцати шагах. Я подобрал перышки, закрепил понадежнее нож и ПЯ, поискал взглядом Потапа, крикнул ему:

— Леха, мы с Ушастиком пошли на прыжок!

— Погоди! — завопил Потап. — Помнишь, чем заканчивались все попытки альпинистов подняться с земли на вершину по стене гольца?

— Люди на полпути теряли сознание и срывались вниз. Некоторые разбивались насмерть, некоторые получали серьезные травмы, кому как повезет… Ты думаешь, там аномалия?

— Да. Она, как широкое кольцо, надета на верхнюю треть гольца. А может, идет и выше, над вершиной, ведь пилоты в вертолетах тоже теряли сознание на подлете.

— Но мы стояли почти на краю пропасти и ничего не чувствовали.

— Я же говорю, аномалия — как кольцо. Внутри безопасно, а снаружи…

— И все же я рискну. Поработаю «живым маркером». Ты посмотришь, получится у меня или нет, а потом решишь, что тебе делать.

— Ладно, — после паузы откликнулся Потап. — Удачи, Серый. Встретимся внизу.

— Хорошо бы, — пробормотал я, останавливаясь на краю пропасти и разглядывая подножие гольца.

Несколько лиственниц подступали почти вплотную к отвесной базальтовой стене. Что ж, неплохо. Конечно, лучше было бы плюхнуться в болото, но и так сойдет. Надо лишь выбрать самое пушистое и разлапистое дерево и постараться приземлиться на него. Мохнатые ветки смогут хоть чуть-чуть затормозить падение.

— Ушастик, — окликнул я рысенка. — Иди сюда.

Секалан попятился ко мне, продолжая порыкивать на замершего в нерешительности подсвинка. Но тут невдалеке замаячила кабаниха, явно намереваясь прийти на помощь отпрыску. Ушастик мудро оценил изменившуюся обстановку и рванул ко мне со всех ног.