Маг крестоносец - Кристофер Сташеф Страница 28

— Будет исполнено, мой повелитель. Офицер развернулся и прокричал приказ скачущим позади него воинам. Те галопом сорвались с места. Поднятые ими тучи пыли скрыли из глаз приближавшееся облачко, но вскоре пыльное облако двинулось навстречу войску.

Тафа поднял руку. Войско остановилось.

Разведчик придержал коня. Он чуть не падал с седла от усталости.

— Приветствую тебя, господин! Я видел орду варваров!

— Расскажи мне о них, — повелел Тафа, не изменившись в лице.

— Среди них много разных народов, господин. Я увидел их с вершины холма, и они заполняли всю равнину, насколько хватало глаз! Они окружили плоскогорье, на котором стоит лагерем войско калифа!

Тафа сразу же понял, что это значит.

— Если ты доставил мне эти вести, один из разведчиков хана мог сообщить ему о нашем приближении.

— Они будут готовы к бою к тому времени, как мы покажемся, — с тяжелым сердцем проговорил его адъютант.

— Они не станут ждать, — убежденно произнес Тафа. — Как только хан заслышит о нашем приближении, он оставит у плато достаточно людей, чтобы держать калифа в осаде, а сам возглавит остальных и тронется к Дамаску еще до того, как мы доскачем до места.

Эмиры, собравшиеся около Тафы, испуганно ахнули. Разведчик возразил:

— Но мы в одном дне пути от Дамаска, а хан — в трех днях!

— Не сомневайся, его воины поскачут быстрее ветра, — заверил его Тафа.

— Хвала Аллаху за то, что мы все верхом — даже копейщики и лучники, — облегченно вздохнул его адъютант. Эмир Алжира мрачновато кивнул:

— Ты был прав, когда настоял на этом, господин Тафа.

— Благодарю тебя, господин эмир, — машинально отозвался Тафа. Сейчас его большое волновало то, как решить стоящую перед ним задачу. Он обратился к адъютанту:

— Сейчас мы поскачем быстрым галопом и проскачем так полмили, затем полмили — шагом, дабы дать отдых лошадям. В таком порядке и будем двигаться дальше, чтобы сравняться по скорости с войском хана, а то и перегнать его. Завтра к этому времени мы должны быть в Дамаске!

* * *

Когда корабль на ночь встал на якорь, у рабов появилась возможность хотя бы немного отдохнуть. Мэт обессиленно упал на свое весло. Все тело у него нестерпимо болело. Он даже не в силах был порадоваться тому, как безупречно работает его переводческое заклинание. Гребцы разговаривали на самых разных языках — берберском, алжирском, арабском, на фарси — наречии иранцев. Некоторые даже говорили на латрурийском и ибилийском диалектах, а часть рабов переговаривалась на древнееврейском. Пираты были весьма демократичны — в том смысле, что им положительно все равно, кого брать в плен или покупать.

Если у Мэта и были какие-то сомнения относительно профессии хозяев галеры, они развеялись на следующий день, когда на палубе вдруг возникло оживление. Слышался топот ног, матросы бегали назад и вперед, а потом забил барабан, и гребцам пришлось приналечь на весла. У Мэта вскоре перед глазами запрыгали черные точки. Сверху послышался крик капитана:

— Право руля! Право руля! Сейчас мы их нагоним!

Вскоре послышался оглушительный треск. Несколько весел с правого борта с силой проскочили внутрь трюма. Два из них угодили несчастным гребцам в живот и проткнули их насквозь. Одно весло ударило гребцу в подбородок, и от удара у того треснули шейные позвонки. Мэт еле успел увернуться, когда его весло вырвалось у него из рук и грозило угодить ему по виску. Он постарался сам держаться от весла подальше и думал только о том, как бы не досталось тем гребцам, что сидели впереди него. А потом весло гребца, сидевшего сзади, ударило его по затылку, и больше он уже ничего не помнил.

В сознание Мэта привел удар бича надсмотрщика.

— А ну, сядь прямо! — завопил надсмотрщик. — Вытолкни весло наружу!

Мэт повиновался, сражаясь с болью в затылке, казавшейся ему огромной, как море. Разбитое весло исчезло в отверстии борта, вместо него появилось новое. Мэт вытаращил глаза.

— Хватай его! — гаркнул надсмотрщик.

Мэт услышал, как засвистел бич, и проворно ухватился за рукоятку весла, не желая снова получить по спине. Он догадался, что другие пираты плавают вокруг галеры на лодке и просовывают в отверстия новые весла взамен сломанных.

Затем появился кузнец и разбил оковы у погибших гребцов.

— Эй, новенькие! — гаркнул надсмотрщик. — Вытащите трупы на палубу да бросьте на съедение акулам! А потом возвращайтесь, отныне ваше место здесь!

Новые рабы растерялись. Мэт с ужасом признал в них латрурийцев. Один из них был пожилой, в довольно дорогого вида красном кафтане. Видимо, купец плыл на корабле, сопровождая свои товары, а у пиратов не нашлось ровным счетом никакого уважения к рангу того, кого они захватили в плен.

Кузнец просунул в оковы новые звенья цепи, приковал матросов и пожилого купца к веслам и скамьям. Мэт мысленно помолился за купца. При том, какой шок тот пережил, будучи взятым в плен, и при том, какого он был возраста, он не должен был долго протянуть, орудуя тяжеленным веслом.

Сверху доносились приказы капитана. Он распорядился, чтобы с полдюжины матросов перешли на захваченное судно и доставили его в Триполи. Эта новость была недурна: если корабль был более или менее цел, значит, большая часть его экипажа не пострадала. Именно поэтому капитан скорее всего и послал туда всего полдюжины матросов — этого было вполне достаточно для того, чтобы в случае чего управиться с моряками с купеческого судна, тем более что все они наверняка уже были прикованы к веслам.

Нестерпимая головная боль мучила Мэта, и он осознал, что бьет барабан, а не только эта треклятая боль пульсирует в висках, только тогда, когда плеть надсмотрщика хлестнула его по спине. Мэт принялся за работу и всем сердцем пожелал поскорее смыться с галеры. Он только гадал, не поздно ли уже призывать на выручку Стегомана.

* * *

Жители Дамаска выбежали на городские стены, дабы приветствовать направляющееся к городу североафриканское войско. Ворота распахнулись настежь. Тафа подал воинам пример — стал махать рукой и улыбаться. Улыбаясь и выкрикивая приветствия, войско въехало в город.

Но как только жители увидели, сколько на самом деле народу в войске, ликование как-то сникло. Большое облегчение горожане ощутили, когда большая часть всадников спешилась за городскими стенами, где они и встали лагерем.

В это время Тафа уже вел серьезные переговоры с правителем города в его дворце.

— Горожане могут остаться, — согласился Тафа. — Но я не сомневаюсь в том, что нам придется взять их для помощи при обороне городских стен.

Правитель Дамаска нахмурился.

— Давным-давно нашим торговцам не доводилось служить в рядах войска.

— Да, пользы от них будет маловато, — кивнул Тафа, — но все же это лучше, чем ничего. Они должны будут начать учиться завтра утром, и всем горожанам надо привыкнуть к мысли об экономии продовольствия.