Тысяча Имен - Джанго Векслер Страница 28

Именно так и должна выглядеть настоящая армейская часть. Не то что… это. Маркус давным-давно смирился с тем фактом, что Хандар не слишком-то лестное место службы. И уж безусловно, не то, что грезилось ему, когда он только поступил в военную академию. Но так было раньше, когда Маркусу еще не стали безразличны собственная карьера и положение, – до того как он добровольно вызвался служить на краю света в надежде, что так сумеет сбежать от своих призраков. Он употребил все силы на то, чтобы наслаждаться привольной жизнью на не особо обременительной службе и не думать, не вспоминать о прошлом. Потом, во время отступления, Маркус был так занят, что не мог думать вообще ни о чем. Но вот теперь, когда устоявшийся порядок оказался нарушен…

– Добрый вечер, капитан, – произнес из темноты женский голос. Женщины, находившиеся в полку, – прачки, поварихи, шлюхи, которым хватило смелости примкнуть к колонне во время похода, – располагались на другом конце лагеря, в обозе. Это значительно сужало область догадок, а потому Маркус пошел ва-банк.

– Мисс Алхундт, у вас, наверное, глаза как у кошки.

– Ночное зрение жизненно необходимо для моего рода деятельности, – отозвалась она, возникая из темноты.

– Чтобы подглядывать в чужие окна?

– Чтобы рыться на пыльных старых полках, – пояснила она, вертя в руках очки. И, надвинув их на нос, воззрилась сквозь стекла на Маркуса. – Вы не представляете, какой беспорядок царит в министерских хранилищах. Есть помещения, куда мы не рискуем входить с открытым огнем.

– Это никуда не годится. Так можно спалить все чужие тайны.

– Тайны не мое дело, капитан. На свете достаточно знаний, которые доступны всем.

– Ваша взяла, – согласился Маркус.

– Ну а вы, капитан? – спросила мисс Алхундт. – Подсматриваете за подчиненными? Или же решили учинить неожиданную проверку?

– Просто проверяю, все ли в порядке, – ответил Маркус.

– Весьма похвально, – одобрила она. – Насколько я понимаю, это сегодняшнее… учение также состоялось по вашей милости?

Маркус неловко переступил с ноги на ногу.

– А что?

– Вы стремились поставить полковника Вальниха в неловкое положение? Или же просто замедлить его продвижение?

– Ни то ни другое. Это был… наглядный пример. Я хотел донести до него свою точку зрения.

– Что Колониальный полк ужасающе неподготовлен к боевым действиям?

Женщина была, безусловно, права, но Маркус не желал говорить об этом вслух. Он ограничился тем, что молча покачал головой.

– Могу я спросить, зачем вы так поступили? – осведомилась она.

– Не понимаю, почему вас это интересует.

Мисс Алхундт склонила голову набок, трогая пальцем дужку очков. Маркусу подумалось, что, несмотря на эти очки, строгую прическу и мужеподобный наряд, она на самом деле очень даже хороша собой.

– Потому что вы, капитан, пробуждаете во мне любопытство, – наконец сказала она. – Вы для меня загадка.

– Не понимаю, с чего бы это. Я всего лишь простой солдат.

– Солдат, который добровольно вызвался служить в Хандаре. И не рядовой, а офицер. Вас таких всего двое.

– Да неужели? – хмыкнул Маркус. – И кто же этот второй идиот?

– Полковник Вальних, конечно.

– Но… – начал Маркус и тут же прикусил язык. Женщина улыбнулась.

– Значит, он говорил с вами обо мне, – сказала она. – Все в порядке. Я не стану оскорблять вас просьбой повторить, что именно он говорил. Полагаю, это было что-то вроде: «Она здесь, потому что этот негодяй Орланко что-то замышляет».

– А это действительно так?

– Более-менее. – Она подалась ближе и понизила голос: – Полковник известен своей эксцентричностью. Кроме того, он имеет влиятельных друзей при дворе. Они приложили немало сил, чтобы добыть ему это назначение.

Об этом Янус не упоминал. Маркус помолчал, обдумывая услышанное.

– Зачем?

– Его светлость очень хотел бы это знать. – Она постучала пальцем по переносице. – Именно поэтому я здесь.

– Понимаю.

Мисс Алхундт склонила голову набок.

– Вероятно, вы не можете пролить свет на эту загадку?

Маркус оцепенел.

– Не могу.

– Иного я и не ожидала. – Она выпрямилась. – Просто помните, капитан, что в конечном счете все мы на одной стороне. Я стремлюсь служить верой и правдой королю и Вордану – точно так же, как вы и полковник.

– Не сомневаюсь в этом, – ответил Маркус, – но сейчас моя служба верой и правдой заключается в том, чтобы как следует выспаться. Полковник, насколько я понимаю, хочет, чтобы после завтрашнего перехода мы приступили к строевым учениям.

– Безусловно, капитан. Не смею преграждать вам путь к постели.

– Адрехт! – позвал Маркус, постучав по стойке палатки. – Подъем!

Если солдатам четвертого батальона и показалось странным, что старший капитан ни свет ни заря ломится в палатку их командира, они ни единым словом не выразили удивления. Небо на востоке светлело, и на стоянке первого батальона уже наверняка все были на ногах, сворачивали палатки и укладывали их в повозки, готовясь к дневному переходу. Поскольку четвертый батальон занимал место в арьергарде колонны, он мог позволить себе не торопиться, однако Маркус считал, что возможность чуть подольше поспать утром вряд ли стоит того, чтобы весь день глотать пыль из-под ног всей колонны.

Палатка Адрехта представляла собой отнюдь не стандартное армейское изделие из выцветшего синего брезента, островерхое и настолько низкое, что Маркус, встав во весь рост, рисковал задеть головой брезентовый потолок. Эта палатка прежде всего была шелковой и гораздо более вместительной, с четырьмя стойками, в то время как у армейских палаток стоек было только две. Когда-то ее щедро украшали сборчатые занавески, пестрые шнуры и фонари с цветным стеклом, от которых по стенам палатки разбегались причудливые узоры, – за годы, проведенные в Эш-Катарионе, Адрехт в совершенстве отточил свой талант к приобретению предметов роскоши. Теперь всего этого не было и в помине, дорогие ткани либо упрятали в сундуки, либо бросили в спешке во время отступления к Форту Доблести. Но это к лучшему, ведь если бы пришлось каждый вечер возводить Адрехтов дворец во всем его великолепии, вряд ли удалось бы унести ноги от искупителей, пускай даже те и не особо старались их догнать. Маркус вновь постучал – с такой силой, что заныли костяшки пальцев.

– Адрехт!

– Маркус? – Голос Адрехта прозвучал глухо и невнятно, и причиной тому явно были не только шелковые тонкие стенки палатки. – Эт’ ты?

– Я вхожу! – объявил Маркус и проскользнул под полог.

Внутри просторной палатки не горело ни одной лампы, и слабый утренний свет не в силах был сколько-нибудь рассеять царившую здесь темноту. Маркус поморгал, дожидаясь, пока глаза привыкнут к сумраку, и тут заметил, что на одном из палаточных шестов висит незажженная лампа. Он пошарил в карманах, достал спичку, зажег лампу и снова повесил на шест. Лампа тут же закачалась, и на стенах палатки неистово заметались тени.