Институт моих кошмаров. Никаких демонов - Алиса Дорн Страница 28

– Это будет неловко, я права?

Макс широко ухмыльнулся.

– Только если ты хочешь, чтобы это было неловко.

А я чего? Я ничего не хочу. Только ситуация, когда бывшего назначают твоим личным надзирателем и тренером по совместительству, казалась мне немного странной.

– Я даже не говорю, что будет, когда Райли узнает… Ладно. Напомни, почему организация, которая сама хотела заполучить меня к себе, назначает мне вступительные испытания?

– Потому что они практичны. Зачем тратить деньги на твои переезд и проживание, если тебя прикончат на первом же деле?

Логично. Я повела плечами: даже как-то не по себе от такого прагматизма.

– Я бы пожаловалась, что меня берут на должность полицейской собаки, но мы оба знаем, что это не единственная причина. Верно?

– Заказать усиливающий восприимчивость к магии амулет было бы дешевле, – согласился Охотник.

– Тогда зачем?

Макс молчал, внимательно разглядывая покрывавший землю ковер из сосновых иголок. Мы встретились у озера, где он учил меня магии, и неловкость от этих воспоминаний становилась только сильнее. Почувствовав, как загорелись щеки, я тоже принялась рассматривать сухую хвою.

– Она верит в кровь, – наконец произнес он. – В то, что каждый из нас – потомок своего рода и отражение живших ранее.

– Если ты имеешь в виду какие-то особые способности…

«То у меня они отсутствуют», – хотела сказать я.

– Нет.

Я резко вскинула голову. Не ожидала, что он ответит. Но вот сам ответ… Все-таки я оказалась права. «Хантерс» искал всех потерявшихся в турбулентном двадцатом столетии потомков гени. Но не каждый из них удостаивался такого пристального внимания, как я. Диана, костер, не обжегший в ночь первого сентября… Боги выбирали себе игрушки не на одно поколение. Благословение – или проклятие, как посмотреть, – доставалось часто и потомкам.

Мой отец был чистокровным человеком, все мои двоюродные родственники – тоже; Огонь перешел мне по наследству от матери и ее матери. От прабабушки, видимо – но в детстве я не чувствовала магию, а сейчас зарытая в землю урна не могла дать мне ответы. Прапрадедушка… Возможно, что от него, но в таком случае мои поиски обречены на провал: он умер молодым, кровных родственников кроме меня и моих близких не осталось. И следовало признать, что иногда самый очевидный вариант является самым вероятным. Люди не срываются просто так с младенцем на руках с места. Что-то заставило Рудольфа Валленштайнера – или как его на самом деле звали – спешно уехать в русскую глубинку, сменить жизнь и фамилию. И это что-то, возможно, было связано с «Хантерс». До сегодняшнего дня, правда, я полагала, что он преступник, сбежавший от наказания…

– Спасибо.

– За что?

– За искренность. Когда мы встречались, ты так открыт не был.

Последнее вырвалось у меня нечаянно, с горечью по тому, что могло бы быть. Если бы не существовало Диза. И Охотников. Макс пожал плечами:

– Ничего личного…

Просто работа. И клеймо на плече. Я понимала и не винила его за это. Если бы и захотел, не смог бы рассказать.

– Только вот шутка вышла за их счет. Потому что я в кровь не верю. И не знаю, кто там из моих предков согрешил с «Хантерс» и как, но это не значит, что в итоге я поступлю так же.

Они сами сказали: у меня есть выбор. И то, что мне озвучили два варианта, не значит, что не существует третьего. Я найду его. И в конечном итоге решу так, как мне будет нужно.

– Ты ведь здесь, – спокойно возразил Макс.

Только для того, чтобы найти в офисе Охотников ответы на интересующие меня вопросы. Хотя я уже сомневалась, не совершила ли ошибку, позвонив. Потому что я прочла список вещей, которые, по мнению «Хантерс инкорпорейтед», мне следовало изучить. Нет, ребята, так дело не пойдет!

– Серьезно, ты можешь представить меня в тире?

– Ты даже в корзину для мусора с пяти метров попасть не можешь, – на усталом лице промелькнула тень улыбки.

– Именно! И вообще я пацифистка. Оружие меня пугает. Я знаю, с какой стороны оно стреляет, этого мне достаточно, зачем мне больше?

– Затем, что пули быстрее заклинаний.

Голос его прозвучал равнодушно, но я все равно вздрогнула. Макс знал об этом не понаслышке: его отец так погиб.

– Может, я без этого обойдусь? И без навыков самообороны.

– И что сделаешь, если окажешься в опасности? Расцарапаешь противнику спину?

Нашел, о чем упомянуть! Я снова потерла покрасневшее лицо.

– Это было всего однажды! И случайно! Я не заметила, что ноготь сломала. И неделю потом извинялась, между прочим, попробуй сказать, что забыл! Черт, говорила же, что будет неловко…

– Зато ты уже способна вспоминать об этом без такого виноватого выражения на лице, – улыбнулся он уже отчетливо. – Хорошо. Оно тебе не идет.

Ох, Макс…

– Прости.

За то, что лгала. За то, что использовала. За то, что совершенно о тебе не думала. Только о своих чувствах.

– Забей. Думаю, мы квиты. Но с ним ты все-таки зря связалась.

– Знаю.

Мне кто только об этом ни говорил. Но любовь зла, а сердцу – моему глупому наивному сердцу – не прикажешь.

– Но я уже встала на путь исправления, видишь? Доволен?

– Если ты считаешь, что «Хантерс» лучше, то ты…

– Конченая идиотка, которой боги дали выбор, но она его про… В общем, я помню.

Выслушав меня в тот день по телефону, Макс долго молчал. Зато потом разразился весьма экспрессивной тирадой. Это было ожидаемо. Какой-то части меня было стыдно: у него выбора никогда не было, он родился несвободным. Я же в эту… крайне сомнительную организацию лезла по доброй воле. Но другая половина меня понимала: мне необходимы ответы. Я должна выяснить, кто я на самом деле и что им от меня нужно.

– Я хотел сказать, что ты их недооцениваешь, – поправил меня Макс. – Может, все-таки передумаешь? Должен быть другой выход. У тебя есть время, чтобы его найти. Сереш…

– Сереш работает на них, – перебила я Макса. – Думаешь, он печется о моем благополучии больше, чем о пользе, которую я могу им принести?