Ледяная корона - Андрэ Нортон Страница 28

Роана произнесла обычное утреннее приветствие Ревеньи.

– Солнце встало, а вместе с ним поднялся и попутный ветер…

– Благодаря вам, миледи. Не угодно ли откушать с утра?

Едва уловимым движением девушка сняла ткань. В чаше лежали еще покрытые утренней росой ягоды вперемешку с чем-то, напоминающим жареные зерна, а рядом свежеиспеченные пирожки. Кружка была наполнена густым горячим напитком, который Роана видела впервые и не знала, что это. Она отпила было глоток, как дверь отворилась вновь, и Роана увидела принцессу.

Наконец Роане довелось лицезреть Лудорику в одеянии, соответствующем ее положению: в темно-зеленом платье с множеством пышных юбок, изукрашенном роскошными кружевами. Платье было отделано серебряным бисером и с завернутыми вовнутрь манжетами; его воротник, изготовленный из точно такой же ткани, похожей на паутинку с вкрапленными в нее росинками бисера, закрывал ее плечи. Волосы, во время путешествия собранные в косы с вплетенными в них лентами, теперь были аккуратно уложены при помощи изящных заколок, создавая на ее голове весьма впечатляющую высокую прическу. Внешность принцессы была настолько величественной, что при виде подобного зрелища Роана встала, чтобы отдать ей должное.

– Ну что ты, Роана… – мягко промолвила принцесса, затем прошлась по комнате, но не степенной походкой, присущей ее званию, а быстрым порывистым шагом. Затем взяла ее руку и зажала между ладонями. – Роана, здесь мы в безопасности. И добрый милорд Имберт отправился побеседовать с королем. Фортуна благоволит нам. А как только мы встретимся с королем Гостаром… – Она звонко рассмеялась. – О, Роана, тебе так понравится здесь! Ты будешь наслаждаться жизнью! Вне всякого сомнения, будет дан бал… я не говорила, что король позовет на бал сыновей? Неважно! Но разве есть способ галантнее показать себя, чем на балу? И мы поедем в Брогвэлл в открытом экипаже, как того требует мода, и… и… и…

Сейчас принцессой могла оказаться любая девушка из внешнего мира, томимая жаждой наслаждений. Однако Роана поймала себя на мысли, что не разделяет возвышенное настроение собеседницы. И Лудорика очень быстро почувствовала это, ибо ее искрящееся весельем лицо немного потускнело, когда она спросила:

– Что с тобой, Роана? Мы же действительно здесь в полной безопасности, возможно даже в большей, чем в Ревеньи. Разумеется, и там нам не о чем было бы беспокоиться, пока мы полностью не узнаем о намерениях Реддика. А ты… ты не должна бояться, что тебя лишат памяти или заключат в тюрьму. Это – день беззаботности, а не унылых лиц. Ах, как я не догадалась?! Наверняка ты выглядишь так серьезно потому, что до сих пор сидишь в ночной рубашке. Ну конечно! Тебе совершенно не идет белый цвет. Так мы это быстро исправим.

Она потянула за сонетку, и спустя несколько секунд на пороге появилась служанка. Принцесса настолько быстро отдавала ей приказы, что необходимо доставить сюда и как можно скорее, что Роане даже не удалось определить количество предназначенных ей одеяний.

Уже позднее, когда она вновь сидела напротив зеркала, вглядываясь в свое отражение, ей опять показалось, что она видит сон, только на этот раз этот сон был намного глубже предыдущего. Словно она приняла наркотик, очень сильный, запрещенный, после принятия которого оказалась в совершенно иной жизни, настолько увлекательной и великолепной, что все это могло показаться волшебством. Однако Роана подсознательно ощущала, как сказка упорно сражается с реальностью. Она никогда не принимала наркотики, и все-таки попалась в ловко расставленные сети искушения – во всяком случае, в зеркале отражалась не та Роана Хьюм, которую она знала раньше.

Нежная ткань ее платья имела темно-желтый оттенок, однако стоило ей сделать хоть малейшее движение, как каждая складка на нем становилась розовой. Кружева, не такие пышные, как украшающие платье Лудорики, были намного прелестнее всего, что Роана когда-либо видела в своей жизни. Ее загорелые запястья выдавались из-под гофрированных манжет; а кружева поднимались по бокам ее платья, богато изукрашенная спинка которого поднималась чуть выше головы, создавая таким образом хрупкую прозрачную, словно паутина, рамочку, опоясывающую ее тонкую шею. Ее волосы пока были настолько короткими, что их нельзя было заколоть, поэтому голову венчала отделанная изысканными кружевами шапочка, передний край которой изящно изгибался у нее на лбу, и от него расходились вниз два скрепленных золотою проволочкой крыла, словно в залу случайно залетела какая-то диковинная птица.

А ее лицо… многие годы, проведенные на открытом воздухе, оставили на нем загар, который невозможно было скрыть, но для этого они со знанием дела использовали содержимое многочисленных бутылочек и флаконов. Так что коричневый цвет загара только усилил ее красоту, и теперь Роана выглядела настолько ярко, что поначалу не смогла узнать саму себя в зеркале. Пристально рассматривая свое отражение, она наконец осознала, что единственное и самое страшное оружие любой женщины – когда она полностью осознает, что выглядит просто восхитительно.

Лудорика захлопала в ладоши и рассмеялась.

– Миледи Роана, вот как тебе надо всегда выглядеть! А не напяливать на себя уродливые мужские одежды. Почему тебе хотелось смотреться так просто и незамысловато, когда долг любой женщины требует от нее выглядеть красивей всех на свете, и неважно, какое лицо ей дали Хранители при рождении? А теперь пойдем, тебе надо научиться должным образом двигаться в этих юбках, моя-дорогая-и-прежде-мужеподобная леди!

Запрятав все свои сомнения в самые отдаленные уголки сознания, Роана последовала за принцессой. Они вышли в просторный вестибюль, одна стена которого была отделана гобеленами ручной работы, между которых виднелись промежутки, выкрашенные в такие же яркие цвета, как и в ее спальне, что делало ее светлее и приветливее. Другая стена состояла из ряда окон, в четырех из них виднелась весьма живописная бухточка. Стекла на этих окнах были вставлены в шахматном порядке; совершенно прозрачные чередовались с разноцветными, на которых проступали причудливые узоры. Запрокинув голову, Роана увидела потолок, на котором были глубоко вытесаны ягоды и листья, также искусно выкрашенные в разные цвета. В самом дальнем углу залы возвышался огромный камин, а по всей длине стены на одинаковых расстояниях друг от друга стояли жаровни на треногах. Из нескольких поднимались витиеватые клубы благовонного дыма.

В зале не было ни души, ни слуг, ни хозяина замка. Но когда они прошли через дверь, расположенную в противоположном конце зала, и приблизились к подножию лестницы, внезапно появился человек. Оказалось, что он уже ожидал их.

Он обнажил голову (ибо на ней находилась пестрая шляпа, богато изукрашенная золотом), и когда принцесса начала спускаться, низко поклонился ей. Его одежда, богато отделанная украшениями из металла, весьма соответствовала сопровождаемым им лицам.

– Ваше высочество…

Мужчина был средних лет, и на лице его темнела борода, что показалось Роане каким-то новым обычаем, поскольку она знала, что бороды позволено отращивать только космонавтам. Это делалось потому, что при гладковыбритых щеках и полностью остриженных головах между черепом и шлемом оставалось некоторое пространство. Когда же космонавт носил бороду, то пространство уменьшалось, и тем самым шлем сидел на его голове, как влитой.