Вампиры на каникулах - Кэтрин Коути Страница 28

А во-вторых, Альфред с детства питал к алкоголю неприязнь. Дома у них было полно алкоголя. И чеснока. Эти две сущности словно притягивали друг друга. О нет, тетушка Альфреда не была пропойцей. Но без шнапса не приготовишь чесночной настойки (полбутылки на 3 фунта чеснока), которую детям полезно пить по столовой ложке перед обедом. Маленького Альфреда это уберегло от бронхита, но зато превратило его жизнь в сущий кошмар. На вопрос, кем он хочет стать когда вырастет, мальчик неизменно отвечал «Председателем Общества Трезвости.» А в студенческие годы его знакомство с алкоголем ограничивалось тем, что он пару раз стоял на стреме, пока однокашники совершали экспедицию в ректорские погреба.

Но глядя на сияющие лица Рауля и его домочадцев, отказаться было невозможно.

— Хорошо, — нехотя буркнул вампир, — Только совсем чуть-чуть, на два пальца.

* * *

Рауль поставил бокал вина на стол, посмеиваясь, опустил туда два пальца и налил вина до самых костяшек. Затем протянул угощение гостю, который схватил бокал только с третьей попытки, потому что количество рук у Рауля множилось с каждой минутой.

— Когда я говорил про два пальца, я…ик… не это имел в виду.

— Да какая теперь разница, — хихикнул виконт де Шаньи, прикладываясь к горлышку.

Опорожнив бутылку, он швырнул ее под стол, где к этому моменту уже собралась теплая компания бутылок всех форм и габаритов. Кажется, туда затесалось и несколько из-под коньяка. Завтра Раулю с Альфредом предстояло интересное пробуждение, причем у вампира было значительное преимущество, поскольку в зеркале он не отражался.

— Ну так расскажи, как у вас получилось-то? — поинтересовался Альфред, уже давно — два токайских назад — перешедший с Раулем на «ты.» По-французски вампир изъяснялся с трудом, но и Рауль понемногу забывал родную речь, так что они встретились на полдороги и понимали друг друга идеально.

— Не поверишь — из-за красного шарфа!

Уставившись друг на друга, они расхохотались, и пришли в себе минут через десять, позабыв к этому моменту, с чего все началось.

— Ты говорил про красный… как его… такая штука, которую носят вокруг шеи, — начал Альфред.

— Петля?

— Нет.

— Крестик на цепочке?

— Тьфу на тебя… Ах да, шарф! И про Кристину Даэ.

Упоминание певицы подействовало на Рауля столь отрезвляюще, что он потянулся за новой бутылкой.

— В общем, все из-за моего прадеда, адмирала Шаньи де ла Роша.

— Он вас познакомил?

— Нет, это я просто издалека начинаю. Вроде как риторический прием. Значит, был у меня прадед-адмирал, и я с детства хотел быть на него похожим.

— Симпатичный был?

— Да не очень, — честно признался Рауль, — тетушка говорила, будто у него были такие усы, что в театре он один занимал три места. Но я всегда мечтал служить на… на этой штуке…

— На фрегате? — Альфред заскрипел мозгами, вспоминая прочитанные книги про пиратов. — На каравелле? На клипере?

— На корабле! — наставительно сказал Рауль, в данный момент превыше всего ценивший простоту. — И чтоб он плавал по… по…

— По Атлантическому океану?

— Нет!

— По Средиземному морю?

— По воде!.. Карьера во флоте мне нужна позарез. Я же знаю, что братец все наше состояние промотает на балерин. Да, они для него, как валерьянка для кота. Так что рассчитывать я мог только на себя… Альфред, а к чему я вообще завел этот разговор?

— Ты хотел рассказать про помолвку с Кристиной Даэ.

— Да, именно. Чтобы меня взяли во флот, даже юнгой, нужно было сдавать нормативы — ну там лазанье по канатам, заплывы, умение выпить бутылку рома, не подавившись… Купаюсь я, значит, себе в океане, гляжу — ба! — ко мне плывет красный шарф, а на берегу стоит девчонка, дочка местного скрипача, и рыдает в голос. Ну, думаю, устроят ей дома головомойку, а мне ж не трудно, схватил шарф и принес. Как потом оказалась, в то время она читала книгу про рыцарские времена…

— Про п-платки?

Повисла напряженная пауза, во время которой Рауль и Альфред думали о вреде сказок. Наверняка настоящий раннесредневековый рыцарь — т. е. небритый детина в помятых доспехах — подняв шелковый платок, тут же понес бы его к ростовщику, чтобы добыть денег на новое копье. Хотя если подумать, в те времена функцию платка вообще выполнял рукав.

— Это значит…?

— Ну да. Вечная кабала.

Они снова помолчали, потом налили по бокалу.

— И вот, когда через много лет я приехал в Париж в отпуск, то снова наткнулся на нее! Причем я что думал? Что за эти годы она… ну… придет в себя. Черт же дернул Филиппа потащить меня к ней в гримерку! В общем, не забыла она про тот шарф.

Рауль пригорюнился. Но кроме себя самого, винить ему было некого. Шарф, тем паче красный — дело серьезное. Сколько молодых людей, всхлипывая, плелись к алтарю за куда меньшую провинность! Например за то, что по ошибке подарили девице букет красных роз вместо желтых гвоздик. Или, забывшись, протанцевали с ней вторую кадриль подряд.

— Ну мы, как водится, оказались помолвлены. Даже Филипп не протестовал. Вот такую свинью мне подложил герцог Людвиг из Баварии, когда лет 20 назад женился на этой актрисе… как там ее… не помню. С тех пор среди аристократов модно стало брать жен из театральной среды, — молодой человек мстительно сверкнул глазами. — Но мы, де Шаньи, так просто не сдаемся!

Альфред вздрогнул, потому что где-то уже слышал эту присказку. Обычно за ней следовали необдуманные поступки.

— У меня не оставалось другого выхода, как вынудить Кристину расторгнуть помолвку. И я решил обратиться к теории эволюции. Слышал про такую?

Вампир промычал что-то неопределенное. Сейчас он с трудом припоминал, в каком городе находится, не говоря уже о научных гипотезах. Но вроде бы суть этой теории сводилась к тому, что на шестой день Господь сотворил человека из обезьяны.

Или наоборот.

— Мсье Дарвин пишет, что выживает сильнейший. Я с ним полностью согласен! Потому что если корабль пойдет ко дну, выживет тот, кто растолкает всех остальных и первым добежит до шлюпки. Согласно этой теории, барышни, естественно, отбирают самых сильных и смелых мужчин. Так ведь? Поэтому я решил, что если буду вести себя как избалованный трусливый мальчишка, то Кристина рано или поздно во мне разочаруется. Тем более, что за ней ухаживает этот… как там его… ну? Маска, плащ, весь набор?

— Призрак Оперы?

— Вот-вот, он самый. Злодей из готического романа. Зачем ей я, если есть он? Так что я научился краснеть — что, кстати, не трудно, если вспомнить какие песни поет наш боцман после второй бутылки. И заламывать руки, и разговаривать исключительно восклицательными предложениями, — похвастался виконт де Шаньи. — А когда она пригласила меня сопроводить ее на кладбище, и мы с Призраком столкнулись нос к носу, я даже сумел хлопнуться в обморок. Очень профессионально получилось.