Сезон Колдуна - Андрей Мухлынин Страница 28

– Люди слишком слабы, чтобы править миром, – философски заметил Маларья, подхватывая вторую щепотку. – Они недостойны такой власти. Поэтому и есть подобные мне.

Я попятился от него.

– Со мной этот фокус не пройдёт. Ты же хотел честного поединка, верно?

– О, я не собираюсь никого сейчас убивать, – заверил меня Маларья. – Ваш… «представитель власти» просто постоит так полчаса, и всё покажется ему дурным сном, в который он ни за что не поверит. Ты, наоборот, нужен мне в здравом уме и твёрдой памяти. Но не могу же я попросить тебя заткнуть уши и отвернуться. Ты опять сбежишь, справедливость не свершится. Я просто закончу с делами, разбужу тебя и покончу с тобой.

– Какая ещё, на фиг, справедливость?! – воскликнул я, прикидывая, как бы потянуть время подольше. Маларья не из тех, кто стал бы терять лицо, гоняясь за кем-то по кабинету перед посторонними. Неспособность справиться с простым человеком унизит его.

– В последнюю нашу встречу она тебя не волновала.

Он пожал плечами.

– Тогда у меня были другие обязательства.

– И ты ещё говоришь о превосходстве? Знаешь, Маларья, ты просто хвастливый засранец.

Мои слова вывели его из себя. Он готов был разорвать меня, но в этот момент дверь распахнулась, и в кабинет влетел китаец. Китаец как китаец, для меня они все на одно лицо. О нём было сложно сказать что-то определённое кроме того, что он был в ярости. Мне показалось, что он вот-вот набросится на Маларью с кулаками, однако китаец остановился посреди кабинета и затараторил по-своему.

Секунду Маларья стоял молча, буравя китайца взглядом, а потом поднял руку, жестом заставив его замолчать.

– Лао, – сказал он. – Ты разве не видишь, что мы не одни? Мне конечно не хочется, чтобы наш разговор слушали посторонние, но я не хочу также прослыть невежливым. Поэтому, пожалуйста, говори по-русски.

– Ты сволось, Дон! – выкрикнул китаец. – Я плилетаю с новой палтией товала и узнаю, сьто мои магазины закилиты. У меня сетылнадцать хвостов длакона – осень сколополтясийся товаль, – их купят за бесенние деньги, а их никто дазе не плинимает! По твоему ласполязению!

– По моему распоряжению, – согласился демон. – Ты всё слишком усложняешь, Лао. Просто назови своего покупателя, и я гарантирую, что ты продашь эти хвосты уже сегодня.

– Дон, я пласю тебе дань, сьто есё…

– Кому ты продал душу шакала?

Китаец ошарашено уставился на него.

– Ты меня осколбляесь. Я никогда не толгвал нисем таким. Никогда. Дон, мы зе знаем длуг длуга есё с Мексики…

– Где ты грабил могилы, – закончил Маларья. – Кажется, набирал ингредиенты некромантам. И, позволь напомнить, это было всего четыре месяца назад.

– Это совсем длугое, – возразил Лао.

– Конечно. Ты всего лишь торговал трупами для грязных обрядов.

– А почему ты решил, что это он? – заступился я. Китаец, не знавший что ответить, с надеждой посмотрел на меня.

– Молодой плав! – радостно подхватил он.

– Молодой ничего не понимает. Через Лао проходит девяносто процентов всех ингредиентов, поступающих в город, – поучительным тоном сказал Маларья. Он вдруг усмехнулся: – Ха, готов поспорить, лейтенант всё отдал бы, чтоб быть сейчас в сознании.

– Готов поспорить, ты сейчас считаешь себя невероятно крутым, – с издёвкой заметил я.

– Я всегда таков.

– О-о-о! – протянул китаец. – Я бы на месте молодого безаль.

Демон засиял от самодовольства.

– Ему некуда бежать. Стоит Тесле перешагнуть порог, как моя охрана вырубит его.

Я предполагал такой вариант, ведь Маларья не дурак, и скорее удавится, чем отпустит меня ещё раз. Скорее всего, он приказал перекрыть все возможные выходы, когда выходил «переодеться». Поэтому я сразу присмотрел такой способ побега, о котором он и подумать не мог.

Я собирался выйти в окно.

Проще всего было метнуть в стекло стул, но вряд ли из этого вышел толк – стал бы Маларья делать стену из обычного стекла, зная, что в клубе обязательно найдется точка, с которой кабинет будет просматриваться? Он не дурак, чтобы погибнуть от пули киллера, нанятого конкурентами. Впрочем, сомнительно, чтобы у него остались конкуренты. И также сомнительно, чтобы демон занимался всеми теми вещами, которые ему приписывал Вещий – не тот уровень. Властям была известна ничтожно малая часть происходящего, а те, кому было поручено во всём разобраться, видели лишь проблеск в тумане, и не знали, маяк это или идущий навстречу поезд. Вот они и приняли самое разумное для себя объяснение. Впрочем, добрая треть тех же магических ингредиентов преспокойно сойдёт за оружие, другая – за наркотики, а третья за что-нибудь ещё. Надо только знать, как это применить.

Китаец, похоже, начал понимать, что молчание затягивается и ситуация вот-вот выйдет из-под контроля. Не контроля Маларьи. И не моего контроля. Всё просто сорвётся в долбаное безумие. Лао медленно попятился. Маларья напрягся, приготовившись к нападению, уже казавшемуся ему неминуемым. Я максимально сконцентрировался. Чтобы сойтись с ним на равных, потребуется более тяжёлая экипировка, нежели элементаристский посох и кольца, имеющиеся у меня сейчас. Нужно хотя бы уйти целым и невредимым.

Любое противостояние подобно шахматной партии. Вы можете слепо ринуться в бой, надеясь только на удачу, можете бегать от противника, пока он не загонит вас в угол, или отражать нападения, теряя фигуру за фигурой. Однако выигрывает лишь тот, кто способен просчитывать всё наперёд, отвлекать ложными ходами, связывать по рукам и ногам, а в конце поставить мат парой пешек.

Сейчас я хотел вывести демона из себя, лишив его тем самым главного оружия – разума. Управляемый яростью враг бессилен, он не способен управлять самим собой, а значит, не способен управлять ситуацией. Если всё пойдёт как надо, у меня окажется существенное преимущество перед ним – план и распорядок действий, которых я намерен строго придерживаться.

Как проще всего разозлить демона? Так же, как и любого другого – учинив погром на его территории. Да, знаю, это невоспитанно, неблагородно и, вообще, выглядит как тупой варварский вандализм.

Ну, в списке Икрамова вандализм за мной уже значился. Одним больше, одним меньше…

Я схватил ближайший к себе стул и метнул им в стену. Ударившись о неё, стул несколько раз перевернулся в воздухе и грохнулся на стол, разметав бумаги. Перепуганный китаец пригнулся и пулей вылетел из кабинета. Оцепеневший было Маларья вышел из ступора и побежал на меня.

Я направил руку на стеклянную стену и произнёс, спокойно и сухо, прекрасно понимая, что второго шанса не будет:

– Effrego.