Наука Плоского мира. Книга 2. Глобус - Йен Стюарт Страница 28

Душной ночью магия передвигалась бесшумной поступью.

Одна сторона горизонта окрасилась красным от заходящего солнца. Мир вращался вокруг центральной звезды. Эльфы этого не знали, а если бы и знали, едва ли это их волновало бы. Их никогда не волновали подобные вещи. Во многих странных уголках Вселенной существовала жизнь, но эльфам и это не было интересно.

В этом мире возникло много форм жизни, но ни одну из них до настоящего времени эльфы не считали достаточно сильной. Но в этот раз…

У них тоже была сталь. Эльфы ненавидели сталь. Но в этот раз игра стоила свеч. В этот раз…

Один из них подал знак. Добыча уже была совсем рядом. Наконец ее заметили – та кучковалась у деревьев вокруг поляны, напоминая темные шары на фоне заката.

Эльфы собирались вместе. А затем они начали петь, причем так странно, что звуки попадали напрямую в мозг, минуя уши.

– Вперед! – скомандовал аркканцлер Чудакулли.

Все волшебники за исключением Ринсвинда бросились в атаку. Тот остался выглядывать из-за дерева.

Эльфийская песня, необыкновенная разноголосица звуков, проникающая прямо в затылочную долю мозга, резко оборвалась.

Тощие фигуры обернулись назад. На треугольных лицах светились желтоватые глаза.

Люди, знавшие волшебников лишь как самых алчных в мире посетителей трактиров, удивились бы их резвости. Вдобавок если для достижения максимального ускорения волшебнику требовалось совсем немного времени, то остановиться ему было крайне тяжело. И он несет свой груз агрессии – хитрости Необщей комнаты Незримого Университета гарантированно давали волшебнику максимальное количество зловредности, которую достаточно было просто навести на цель.

Первый удар нанес декан, стукнувший эльфа своим посохом с привязанной подковой. Тот вскрикнул и отпрянул назад, схватившись за плечо.

Эльфов оказалось много, но атака оказалась для них крайне неожиданной. В стали чувствовалась мощь, а метательные гвозди производили эффект картечи. Некоторые пытались отбиваться, но ужас, внушаемый сталью, был для них непреодолим.

Наиболее здравомыслящие эльфы сумели выжить, сбежав на своих тощих ножках, а убитые просто растворились в воздухе.

Атака не продлилась и тридцати секунд. Ринсвинд наблюдал за всем из-за дерева и полагал, что это не считалось трусостью. Просто это была работа для специалистов, которую безопаснее препоручить старшим волшебникам. Если бы позднее возникла проблема, касающаяся динамики слуда или выпиливания лобзиком, или же недопонимания магии, он был бы рад сделать шаг вперед.

Ринсвинд услышал шорох, раздавшийся у него за спиной.

Там что-то было. Но чем бы оно ни являлось, оно изменилось, как только он обернулся.

Первым талантом эльфов было пение – с его помощью они могли превращать других существ в своих рабов. Вторым их талантом была способность менять восприятие окружающими своей формы, не меняясь при этом на самом деле. На секунду взгляд Ринсвинда уловил худощавую фигуру, которая сначала уставилась на него, а потом, в один неясный миг, превратилась в женщину – королеву, в красном платье и гневе.

– Волшебники? – произнесла она. – Здесь? Почему? Как? Отвечай мне!

В ее темных волосах сияла золотая корона, а глаза сверкали желанием убивать. Она двинулась навстречу Ринсвинду, и тот вжался в дерево.

– Это не ваш мир! – прошипела королева эльфов.

– Вы удивитесь, – сказал Ринсвинд. – Сейчас!

Брови королевы изогнулись дугой.

– Сейчас? – повторила она.

– Да, я сказал: сейчас, – сказал Ринсвинд, в отчаянии улыбаясь. – Именно сейчас, вот что я на самом деле сказал. Сейчас!

На мгновение показалось, что королева была озадачена. А затем кувыркнулась в воздухе назад – ровно в тот момент, когда Сундук хлопнул крышкой в том самом месте, где она до этого стояла. Она приземлилась позади него, шикнула на Ринсвинда и исчезла в ночи.

Ринсвинд сердито взглянул на Сундук.

– И чего ты ждал? Разве я приказывал тебе ждать? – допытывался он. – Или тебе просто нравится стоять у людей за спиной и ждать, пока они обо всем догадаются, да?

Он осмотрелся по сторонам. Никаких эльфийских признаков не было. Неподалеку от него декан, расправившись со всеми врагами, решил атаковать дерево.

Затем Ринсвинд посмотрел наверх. Среди ветвей, прижавшись друг к другу и широко распахнув удивленные глаза, сидели десятки, как ему показалось в лунном свете, небольших и взволнованных обезьян.

– Вечер добрый! – поздоровался он. – Не беспокойтесь из-за нас, мы просто идем мимо…

– Вот теперь все становится сложно, – произнес голос за его спиной. Он казался знакомым – ведь это был его собственный голос. – У меня есть всего несколько секунд до того, как петля затянется, поэтому слушай, что тебе нужно сделать. Когда вы вернетесь во время Ди… Задержи дыхание.

– Ты что, я? – изумился Ринсвинд, вглядываясь в темноту.

– Да, я. И я говорю тебе: задержи дыхание. Думаешь, я стал бы врать самому себе?

С резким притоком воздуха второй Ринсвинд исчез, и в другой части поляны Чудакулли ревом позвал его.

– А, Ринсвинд, я-то думал, ты не хочешь, чтобы тебя оставили здесь, – сказал аркканцлер, едко усмехаясь. – Кого-нибудь убил, а?

– Вообще-то, королеву, – ответил Ринсвинд.

– Да неужели? Я впечатлен!

– Но она… оно ушло.

– Они все ушли, – сказал Думминг. – Я видел там на холме голубую вспышку. Они вернулись в свой мир.

– Думаешь, они вернутся? – спросил Чудакулли.

– Это неважно, сэр. Гекс вычислит их, и мы всегда успеем сюда вовремя.

Чудакулли хрустнул пальцами.

– Хорошо. Это прекрасное упражнение. Гораздо лучше, чем стрелять друг в друга красками. Воспитывает храбрость и командную согласованность. Кто-нибудь, остановите декана, пока он совсем не разворотил тот камень. Кажется, он слишком увлекся.

На траве появился нечеткий белый круг, достаточно широкий, чтобы вместить всех волшебников.

– Так, а теперь обратно, – сказал аркканцлер, пока возбужденного декана тащили к остальной группе. – Пора…

Внезапно волшебники оказались в пустом воздухе. Они падали. Никто, кроме одного, не успел задержать дыхание, прежде чем они свалились в реку.

Но волшебники хорошо умеют держаться в воде и обладают свойством выпрыгивать из нее, как поплавки. Кроме того, река напоминала медленно движущееся болото. Ее засоряли плавающие бревна и илистые берега. То тут, то там ил был таким прочным, что на нем росли деревья. Дискутируя по поводу начала суши – это не было слишком очевидным, – они мало-помалу пробултыхались до берега. Солнце жарко светило над головой, а среди деревьев переливались целые облака комаров.