Проклятие феи - Робин Маккинли Страница 28

К тому же новость о том, что Рози говорит с животными, воскресила некоторые застарелые сплетни одиннадцатилетней давности.

Обычные люди иногда странно реагировали на мороки вроде того, которым Тетушка скрыла прибытие Рози в Туманную Глушь, – настойчивым, свербящим ощущением, будто что-то не вполне в порядке. В данном случае это обернулось слухом, будто Рози приходится Катрионе дочерью.

Вопрос, которого по-настоящему опасалась Катриона, заключался не в том, не мать ли она Рози, – это она могла отрицать вполне убедительно, а в том, действительно ли они двоюродные сестры. Бардер, единственный человек, кто, по мнению Катрионы, имел право спрашивать, никогда не задавал вопросов, и слух давным-давно умер естественной смертью – как предполагала Катриона. Одиннадцать лет спустя ей пришлось приложить немалые усилия, чтобы вспомнить, что он вообще когда-то ходил.

Как-то к вечеру они с Рози пересекали площадь от кузницы к трактиру, направляясь домой. Моросил дождь, а Катриону одолевала усталость. Как только она перестала навещать королеву, вся сила ее магии вернулась к ней с оглушительным грохотом, словно проглоченная наковальня. Темное и пустое, сбивающее с толку место, куда она заглядывала в поисках клочьев магии, больше не было пустым, но находить нужное стало, пожалуй, еще труднее, чем прежде. Во-первых, теперь она знала, что искомое, скорее всего, окажется там, если не сдаваться достаточно долго, а во-вторых, это напоминало поиски одного конкретного камешка на галечном берегу, где ураганный ветер перекатывает с места на места все, включая тебя самого. Тетушка утверждала, что со временем станет проще. Катриона на это надеялась. В тот день она провела хитрый экзорцизм – если бы они знали, насколько хитрый, Тетушка пошла бы с ней, – избавляя поле от древней битвы, которая вдруг пробудилась снова и чье повторение пугало овец Мэтью.

Бардер сегодня работал только полдня, и на вечер он обычно приходил к ним в гости, а она слишком устала, чтобы радоваться его обществу. Чашка чая поможет, решила она. Голос, который она услышала, мог принадлежать кому угодно – или, возможно, он сам зародился из воздуха Туманной Глуши и слов, произнесенных кем-то в ее отсутствие. Они как раз проходили мимо трактира, и Катриона кратко помахала рукой, не поднимая взгляда.

– …Стоило жениться на ней одиннадцать лет назад – или вовсе незачем на ней жениться, – произнес голос.

В первое ошеломляющее мгновение она усомнилась, не показалось ли ей, но ей не показалось, поскольку рядом внезапно возник Бардер и по его лицу она поняла, что он тоже слышал этот голос. Она видела, что он сердится, но, хотя знала и любила его бóльшую часть своей жизни, не решилась спросить почему. Они втроем дошли до дому. Рози болтала о птицах, лошадях и дождевых червях, а взрослые молчали, хотя обычно Бардер непринужденно беседовал с девочкой, как будто вовсе не удивляясь ее рассказам (например, о том, что у дождевых червей нет глаз, но они видят землю, сквозь которую ползут, в прекрасных видениях вроде тех, какие люди надеются получить, поедая рыбу). Тетушка встретила их у калитки и, увидев их лица, послала Рози кормить коров и кур. Обычно Рози и так этим занималась, но сейчас чуть помедлила, поглядывая на остальных, так как понимала, что вот-вот пропустит нечто интересное, но, если останется поблизости, этого не произойдет вовсе. Она ушла совершенно нехарактерной для себя походкой: нога за ногу, ссутулив плечи и понурив голову.

– Я не понимаю, – заявил Бардер, как только за ними закрылась дверь дома. – Мне это показалось низостью, а в Туманной Глуши такого обычно не случается без причины. Я бы врезал этому болвану… но подумал, что тебе это не понравится. – (Катриона догадалась, что он узнал говорившего по голосу.) – Милая, я знаю, что Рози не твоя дочь. Я помню, какой тощей ты была, когда уходила на именины принцессы. И точно такой же ты оттуда вернулась с подросшим младенцем на руках. – Он не сразу заметил, как замерли при этих словах Тетушка и Катриона. – Не могу сказать, что меня бы не взволновало, появись у тебя ребенок не… не от меня. Меня бы это очень взволновало. Но… я бы спросил… Если бы не знал, что это невозможно.

– Тетушка забрала ее уже после того, как я вернулась, – слабо возразила Катриона.

Бардер уставился на нее в упор:

– Но… нет, ничего подобного… Я же тебя видел. Ты выглядела так, будто тебя протащили задом наперед через каждую живую изгородь и рощицу от столицы до самой Туманной Глуши. Я слышал, как ты чихала. Я возвращался из Древесного Света короткой дорогой, через луга лорда Прена. Ну, это не совсем короткая дорога. Я… Понимаешь, я тогда, пока тебя не было, завел привычку по малейшему поводу проходить мимо твоего дома – просто проверить, хотя я знал, что услышу, как только ты вернешься. Я видел свет, когда Тетушка открыла дверь.

– Ты рассказывал кому-нибудь о том, что видел? – резко спросила Тетушка.

Бардер медленно, озадаченно покачал головой:

– Нет. Моя тетя – сестра матери – приболела. Вот почему я ходил в Древесный Свет. В тот день я работал только до обеда. Дома все разговоры были лишь о тете, а на следующий день я подумал, что, собственно, не о чем рассказывать. Кэт явно выпала нелегкая дорога, пусть она отдохнет спокойно. Мы все о ней скоро услышим. Я подождал, пока встречу Кэт в деревне, а затем зашел вас навестить. И тут была Рози. А после появилась история о том, как Тетушка за ней ходила. Я просто решил, что люди все неправильно поняли, – тогда все в основном думали о принцессе и Перниции, и спорить не имело смысла. Возможно, это и вовсе были какие-то волшебные дела – нельзя же обсуждать волшебные дела. Но вы-то должны помнить…

Он посмотрел на них обеих, затем остановил взгляд на Тетушке, и Катриона почти воочию увидела, как он приходит к неизбежному выводу.

«Стой! – хотелось крикнуть ей. – Не думай об этом!»

– Это вы нас заморочили, – заключил Бардер, обращаясь к Тетушке. – Но зачем? – уточнил он и с улыбкой добавил: – Другой на моем месте мог бы решить, что вы похитили принцессу.

Веретено с горгульей внезапно вспыхнуло ярким светом, три Тетушкиных флакончика опрокинулись, последний упал с полки и разбился о камень очага. Резкий свежий запах заполнил комнату, а затем все трое оказались где-то в глуши, окруженные неровными рядами высоких покосившихся стоячих камней, согнутых и искаженных в странные фигуры. Среди камней пробивалась низкая, стелющаяся поросль кустарников, чьи маленькие заостренные листочки издавали тот же сильный запах, что и Тетушкин флакон.

Сгустились сумерки, почти стемнело. В стороне от них, в некотором отдалении, с камнями перемежались деревья, пока не начинало казаться – наверняка в полумраке сказать было невозможно, – что стволы сдвигаются, образуя темноту леса. Возникло и никак не отступало жуткое ощущение следящих за ними недружелюбных глаз. Напротив леса, если это был лес, по другую сторону от них, стоячие камни и низкая поросль делались реже, обнажая неровную землю. Но вдали на горизонте маячила какая-то громада, высокая и очень узкая. Огромный стоячий камень? Или мрачная крепость, возведенная человеческими руками?