Трезубец Нептуна - Александр Прозоров Страница 28

— Идите сюда, мои малышки, две недели уже прошли…

Послышался треск, кисловато запахло озоном. Одна из обезьянок с испуганным визгом принялась метаться по клетке, а вторая, выгнувшись дугой и мелко подрагивая, замерла на полу. Живодер, опять замурлыкав, быстро обмотал ее задние лапки длинной жилой, подтянул к себе и зацепил за крюк на тросе.

— Это же электроразрядник! — оглянулся на Вайта археолог. — Если он нас таким шарахнет, вся информация на компьютерах пропадет! Да и схемы, скорее всего, сгорят.

— Боже мой, о чем вы думаете, сэр Платон?! — пробормотал в ответ миллионер.

Живодер направил электрошокер на вторую обезьянку, но ее связывать не стал: просто вытащил из клетки и бросил на тележку.

— Ми-лая-а моя, как я жду тебя-а, в во-осемь…

Грохнула крышка перекидного ящика — людям досталась порция крупных, волосатых синих плодов, покрытых мелко изрезанной морщинистой кожурой. Атлантида вздохнул, включил браслет, полистал энциклопедию…

— Ага, вот они. Синие агрофены. Рекомендуется есть вместе с кожурой, поскольку в ней содержится большое количество витамина Д. Правда, фрукты очень советуют тщательно промывать или ошпаривать, поскольку среди ворса часто попадаются кишечные паразиты. В людях они не выживают, но неделя желудочных колик и кровавого поноса обеспечена. Ну как, сэр Теплер, будем чистить или ошпаривать кипятком?

— Ваши комментарии, сэр Платон, способны отбить аппетит у кого угодно.

— Вы отказываетесь от своей порции, сэр?

— Еще чего! Вот только не хочется половину оставшейся жизни мучиться поносом. Чем бы эти агрофены почистить, сэр? Не зубами же!

— Это верно, сэр, — согласился Рассольников. — С таким же успехом их можно просто съесть…

Его внимание привлекла тележка живодера, которая подкатилась к клетке с блаженником. Обезьянка на ней уже начала подавать признаки жизни, она крутила головой и подергивала лапками. Казалось, еще немного — и она поднимется, прокрадется за спиной служителя и кинется наутек.

— Со-орок дней пройдет, сно-ова приплывет о-осень…

Живодер открыл дверцу клетки, схватил за хвост вампирчика и метнул его внутрь. Моментально взметнулись, словно поднятые налетевшим вихрем, гнилые листья и ветки, среди них блеснуло два ровных ряда белых зубов — блеснули и захлопнулись на голове жертвы. Оставшиеся на виду кончики лапок затрепыхались, хвост несколько раз свернулся и развернулся. Взлетевший мусор осел, полностью накрыв собой жертву. Послышалось довольное чавканье, в короб потекла струйка желтоватой крови.

— Неужели через две недели и с нами так поступят, сэр? — ошарашенно спросил Вайт.

— Нет, сэр, мы для блаженников несъедобны, — напомнил Платон. — Наше место во-он там, — он кивнул на разделочный стол.

— Да не хочу я жрать эти проклятые агрофены! — Толстяк со всей силы запустил фруктом в живодера, но не попал, и несчастный плод разбился в алые брызги о прутья клетки древесных крокодилов.

— Вполне вас понимаю, сэр, — кивнул Рассольников, — но, боюсь, здесь на нашу голодовку никто не обратит ни малейшего внимания.

Он присел на корточки рядом с санитарным желобом, с края которого постоянно текла вода, и принялся мыть волосатую шкурку своей агрофены со старанием опытного енота-полоскуна.

Где-то через час трос сдвинулся со своего места и медленно пополз, увозя вдаль мартышечного вампира. По всей видимости, зверьку предстояло описать по сараю полный круг, прежде чем добраться до разделочного стола. Обезьянка успела полностью прийти в себя, она извивалась, обиженно пищала, дергалась из стороны в сторону, но освободиться не могла.

А по ту сторону центрального прохода ехал навстречу гибели крупный садовый пыхтун. Это медлительное животное питалось только фруктами, умело отлично маскироваться под иссохший, заплесневелый сук, а будучи обнаруженным, забавно пыхтело, словно обижаясь на нарушение правил игры в прятки. Вот пыхтун оказался над столом — удар ножа, липкий стук падающей в желоб крови, треск ломаемых костей. Чавканье измельчителя.

Трос сдвинулся с места, везя на заклание самого обычного пса — крупного бульдога с большой кровоточащей язвой на боку. Бульдог жалобно скулил и перебирал в воздухе передними лапами. Увидев Вайта и Рассольникова, он с надеждой дернулся к людям, но смог лишь раскачаться из стороны в сторону.

Атлантида отвернулся и сел спиной к центральному проходу. Теперь он не видел происходящего над столом, но защититься от звуков все равно не мог: жалобное повизгивание, писк или испуганный вой, глухой удар, шлепанье крови, хруст конечностей, гул измельчителя, поскрипывание двигающегося троса. И опять — удар, шлепанье, хруст, гул. Поскрипывание, удар, шлепанье, хруст, гул. Поскрипывание…

Услышав самую обычную человеческую ругань, Вайт и Рассольников вскочили, повернулись и замерли, крепко вцепившись в прутья клетки. Подвешенный к тросу вверх ногами, перед ними покачивался полный мужчина, одетый в синие потертые брюки и драную рубаху. Его руки были связаны за спиной. Очевидно, драной рубаха стала только сейчас, поскольку крюк бедолаги остановился точно у клетки скунсового крысолова — грациозного хищника, похожего на пантеру, но с головой гиены и ушами слона. Крысолов явно желал разнообразить свое меню — а может, просто играл, просовывая лапу между прутьями и пытаясь затащить к себе столь близкую жертву. Однако на длинных когтях оставались только клочья рубашки, которые хищник внимательно обнюхивал, а потом стряхивал с лапы.

— Слава богу, — вздохнул изодранный человек, когда крюк стронулся с места и подвез его на десяток метров к разделочному столу.

Еще одна остановка — живодер приводил в «товарный вид» пятнистого енота, — и вот настала очередь мужчины. Несчастный улыбнулся своему будущему убийце, попытался сказать ему что-то дружелюбное или просто пошутить. Палач поднял нож и принялся неторопливыми движениями распарывать одежду, отбрасывая ее в сторону. Спустя несколько минут мужчина был полностью обнажен. Он сказал что-то еще, не слышное на расстоянии, и закрыл глаза, подставив горло. Мелькнуло лезвие — Платон отвернулся.

— Как они могут вот так… — сокрушался Вайт. — Ни покаяния, ни слова последнего, ни попрощаться с близкими… Просто ножом, и в измельчитель. Будто и не человек вовсе, а фарш магазинный.

— Жители Ершбика не верят, что разумное существо способно на убийство, грабеж или кражу, сэр, — тихо пояснил Атлантида, запоздало разобравшийся в тонкостях местного судопроизводства. — Поэтому виновные в преступлениях такого рода признаются судом обычными человекообразными животными. Вы когда-нибудь слышали, чтобы на мясокомбинатах скоту перед забоем предоставлялся священник или разрешалось сделать звонок родственникам?

— У меня зреет желание вступить в орден Защиты Животных, сэр, — неожиданно заявил Вайт.

— Поздновато, сэр, — покачал головой Рассольников. — На суде надо было вступать.

— А я не для отчетности, сэр! — гордо отмахнулся толстяк. — Я на самом деле желаю защищать права наших меньших братьев!