Тьма века сего - Фрэнк Перетти Страница 28

Девушка чувствовала себя несчастным зверьком, выброшенным из дома в неизвестность. Она понимала, что обратно ей уже не вернуться. Санди была в состоянии полной неопределенности: ничего хорошего не ждет ее ни сейчас, ни в будущем.

– О, папа!

– простонала она и заплакала.

Рыжие волосы спадали по обеим сторонам лица мягкими волнами, слезы одна за другой капали на стол. Санди слышала, как люди проходили мимо, но они жили в своем собственном мире и не хотели вмешиваться в ее жизнь. Она старалась плакать тихо, но ей это удавалось с трудом чувства нахлынули, как вода сквозь прорванную плотину.

– Э-э-э… – послышался мягкий неуверенный голос, – прости, пожалуйста…

Подняв голову, Санди увидела молодого человека, светловолосого, худощавого, с карими глазами, полными сострадания.

– Прости, пожалуйста, что я тебя потревожил, – мягко сказал молодой человек. – Но… может быть, я могу тебе чем-нибудь помочь?

* * *

В гостиной профессора Джулин Лангстрат было темно и очень, очень тихо. Стеариновая свеча на кофейном столике отбрасывала слабый желтоватый свет на высокие, до потолка, книжные полки, причудливые восточные маски, затейливо расставленную мебель и лица двух людей, сидящих друг против друга. Свеча разделяла их. Одним из расположившихся за столиком была сама профессор. Закрыв глаза, она откинула голову на спинку стула. Вторым был Альф Бруммель. Глаза у него тоже были закрыты, но он не повторял движений Лангстрат. Бруммель был неподвижен и, похоже, чувствовал себя неуютно. Иногда он на мгновение приоткрывал глаза, чтобы следить за тем, что делала профессор.

Вдруг Джулин застонала, и на ее лице отразились боль и раздражение. Она открыла глаза и выпрямилась. Бруммель поймал ее взгляд.

– Ты не очень хорошо себя чувствуешь сегодня, не правда ли? – спросила Лангстрат.

Бруммель пожал плечами и опустил глаза в пол.

– Да нет, все в порядке, я просто устал.

Джулин покачала головой, явно недовольная ответом.

– Нет, нет, я чувствую, как от тебя исходит какая-то энергия, ты чем-то озабочен.

Бруммель не нашел, что ответить.

– Ты разговаривал сегодня с Оливером? – наступала профессор.

– Ну, разговаривал, – помолчав, буркнул в ответ Альф.

– И ты ходил к нему, чтобы рассказать о наших отношениях!

Бруммель встрепенулся:

– Нет! Я…

– Не лги мне.

Он опять поник и расстроено вздохнул.

– Да, мы говорили и об этом. Но вообще беседа была совсем о другом.

Лангстрат впилась в него взглядом, пронизывающим насквозь, как рентген. Она развела руки и слегка помахала ими в воздухе. Бруммель изо всех сил старался вжаться в стул, слиться с ним воедино.

– Послушай, – сказал он дрожащим голосом, – это не так уж важно…

Лангстрат заговорила так, будто читала по бумажке, приколотой у него на груди:

– Ты испуган… чувствуешь себя загнанным в угол ты пошел… чтобы сказать Оливеру… что тобой руководят, вынуждают… – она посмотрела ему в лицо. – Принуждают? Кто тебя принуждает?

– Да никто!

Джулин тихонько рассмеялась, пытаясь его успокоить.

– Конечно, ты так считаешь! Я прекрасно это вижу. Бруммель мельком взглянул на телефон, стоящий на краю стола.

– Янг тебе звонил?

Джулин усмехнулась, как будто его вопрос позабавил ее.

– В этом не было необходимости. Оливер очень близок ко Вселенскому Сознанию. Сейчас я начинаю растворяться в его мыслях.

Взгляд ее стал жестким:

– Альф, мне бы хотелось, чтобы у тебя дела обстояли так же хорошо.

Бруммель опять вздохнул, спрятал лицо в ладонях и с трудом вымолвил:

– Но послушай, я не могу воспринять все сразу! Ведь так многому нужно научиться!

Джулин ободряюще коснулась его руки:

– Давай разберемся до конца, Альф. Бруммель поднял глаза.

– Ты сильно испуган, чего ты боишься?

– Скажи сама, – ответил он с вызовом.

– Я даю тебе возможность сказать первому.

– Нет, я не боюсь.

По крайней мере, он не боялся до этой минуты. Глаза Лангстрат сузились и буравили его насквозь.

– Конечно, ты боишься, – сказала она сурово. – Тебя испугало то, что нас сфотографировала репортерша из «Кларион». Разве не так?

Бруммель зло погрозил ей пальцем:

– Что я и говорил! Он звонил тебе! Это была одна из тем нашего разговора с Янгом. Он наверняка тебе звонил!

Джулин кивнула и, нимало не смущаясь, согласилась:

– Конечно, он мне звонил. Он ничего от меня не скрывает. Ни у кого из нас нет тайн друг от друга, ты это знаешь.

Бруммель понял, что лучше все рассказать.

– Я беспокоюсь за План. Нас становится много, слишком много, чтобы оставаться незамеченными. Мы рискуем быть обнаруженными во многих местах. Я считаю, было неосторожностью с нашей стороны появляться вместе на людях.

– Не беспокойся, с этим-то все в порядке.

– Не беспокойся? Хоган напал на след. Я думаю, ты знаешь, какие вопросы он задавал Оливеру?

– Оливер способен сам о себе позаботиться.

– А как мы позаботимся о Хогане?

– Так же, как обо всех остальных. Тебе известно, что он говорил с Янгом о конфликте с дочерью? Для нас это весьма интересно.

– Ну, и что же произошло между Хоганом и его дочерью? – заинтересовался полицейский.

– Она убежала из дома… и все равно явилась сегодня на мою лекцию. Мне это нравится.

– И какие же выгоды мы можем извлечь из этого? Джулин улыбнулась хитро и коварно:

– Всему свое время, Альф, нам незачем спешить. Бруммель встал и начал расхаживать по комнате.

– Я не совсем уверен в Хогане. По-видимому, он не такой слабый противник, как Хармель. Я считаю, что арест Крюгер был ошибкой.

– Но зато тебе удалось заполучить фотоаппарат и засветить пленку.

Бруммель резко повернулся к ней:

– И к чему это привело? До этого они не задавали никаких вопросов, а теперь задают! Представляю себе, что бы я подумал, если бы мне вернули камеру с засвеченной пленкой! Хогана и Крюгер не так легко провести!

Лангстрат обвила руками, будто ползучими растениями, шею Бруммеля.

– Но зато они легко уязвимы. Ты можешь сделать с ними, что угодно, а уж я и подавно, – утешала она шерифа.