Цена короны - Татьяна Серебряная Страница 28

Это могло означать только одно: без магии тут не обошлось.

Прислуга еще убирала битую посуду и поломанную мебель, когда вернулся лорд-регент.

Его одежда была разорвана, в пыли, на щеке красовалась ссадина. Не говоря ни слова, он прошел в свой кабинет, через миг выбежал оттуда, огляделся по сторонам и исчез в гардеробной.

Придворные и прислуга растерянно переглядывались. Наконец, кто-то сообразил сбегать на кухню и распорядиться, чтобы лорду-регенту подали ужин. В гардеробной было подозрительно тихо, и другой слуга, осторожно постучав в дверь, спросил:

— Мой лорд, не желаете ванну?

— Ванну?! — послышался хриплый, но восторженный вопль. — Давай!

…Слуги еще не успели убрать разлитую воду, а их ждал новый сюрприз.

Лорд-регент, который даже на полевой кухне держался под стать родовитому сайэру, уписывал за обе щеки. О существовании такой вещи, как вилка, он и думать забыл. Нагромоздив на тарелку горы закусок, Адрелиан управился с ними с помощью салатной ложки, хлебнул из кубка, после чего недоуменно уставился на мажордома.

— Эт-то что такое?

— Родниковая вода, милорд, — с поклоном ответил тот, пытаясь сохранять невозмутимость.

— Вода?!

— Так точно, милорд. В соответствии с вашим…

— Разорви меня демоны Хаоса! — взревел Адрелиан. — Почему лорд-регент должен пить воду, как мул у дороги? Вина! Самого лучшего! Что у вас там есть? Или вы все гномам на топоры поменяли?

Несчастный распорядитель точно врос в землю. А вдруг это шутка? Или хуже того: лорду-регенту вздумалось испытать его таким способом?

Тем временем Адрелиан сунул в рот остатки немыслимой смеси, которая осталась на тарелке, и принялся жевать.

— Успокойся, приятель, — буркнул он с набитым ртом и хлопнул распорядителя по плечу. — Никто тебя на дыбу не потащит… Давай-ка, быстренько…

И, поднеся к губам тарелку, вылил в рот остатки подливки и звучно рыгнул.

Ужин (во время коего лордом-регентом было выпито немало) еще не закончился, а по дворцу уже ползли слухи: будущий император ударился головой во время землетрясения и… как бы это выразиться помягче… слегка тронулся умом. Тем более что подтверждения этим слухам следовали одно за другим.

* * *

Странник был немолод, загорел, худ, жилист. Истоптанные сапоги и сбитый конец посоха свидетельствовали, что немало дорог он измерил своими шагами, пока не очутился здесь, на окраине Туллена.

Что происходит в городе, странник пока не понял — подземные толчки застали его в пути, в нескольких лигах от столицы, и не показались чересчур сильными.

— Скажи, добрый человек, — обратился он к первому встреченному тулленцу, — что произошло в вашем спасаемом богами городе? Смута или вторжение врагов?

Тулленец стоял у обочины и не спешил ответить на заданный вопрос. Занимался он странным делом: мял и ощупывал собственное лицо.

Странник повторил вопрос.

— Землетрясение… — ответил тулленец равнодушно, словно о чем-то малозначительном. — Но ответь и ты, странник, на мой вопрос, хоть и может он показаться нелепым. Какое у меня лицо? Опиши его по совести!

— Сеггер да простит тебя, добрый человек, за такие неприличные вопросы! Но если это тебе нужно…

— Очень нужно!

— Изволь, я опишу. Лицо у тебя ужасно загорелое, кожа почти черная.

— Проклятье…

— Нос чуть ли не с мой кулак…

— Проклятье…

— …Рот преширокий и губы с голубым отливом.

— Что еще? — сдавленно прохрипел тулленец.

— Глаза серо-зеленые и выпучены, как у рака. А в общем… ты уж извини, добрый человек, но Сеггер наградил тебя преотвратной рожей!

Выдав этакое заключение, странник отступил на шаг и перехватил посох поудобнее, мало ли что взбредет в голову странному человеку… Но тулленец лишь ограничился словами:

— Не Сеггер одарил меня этим … И мой ответный дар будет страшен!

* * *

Амилла отложила книгу, упала на тахту и судорожно обхватила пухлую бархатную подушку.

Больше всего ей хотелось разреветься. Нельзя. Вот-вот войдет служанка, чтобы помочь ей переодеться, сделать прическу… и непременно спросит: «Что случилось, ваше высочество?» Можно что-нибудь соврать — например, что стосковалась по отцу. Или просто приказать, чтобы ее оставили в покое. В конце концов, она принцесса, невеста будущего императора Туллена!

Если только свадьба состоится.

Нет, конечно, состоится. Адрелиан так ее любит! Стоит ей только попросить, и он…

А что «он»? Пообещал разорвать отношения с этими дикими горцами, которые два дня везли ее в мешке через всю пустыню? Ее до сих пор тошнит от запаха конского пота и плохо выдубленной кожи, стоит только вспомнить… Сказал, что избавится от своих наложниц? Разрешил не ходить в церковь?

Хорошо, но откуда ей знать, что обещания не останутся обещаниями? Где указ со словами «не оказывать помощи», «не подпускать к границам» и прочими, скрепленный императорской печатью? Где гонец, который скачет на север, чтобы отнести этот указ Балеогу? Правда, болтая со служанками и как бы невзначай спрашивая то одну, то другую, Амилла поняла, что почти все наложницы уже покинули дворец, а те, что остались, уедут со дня на день. Но если это всего лишь уловка? И если уж на то пошло, кто помешает императору заводить новых наложниц после свадьбы?

Если только свадьба состоится…

В дверь постучали. Наверно, служанка пришла — помочь одеться, сделать прическу…

— Входи! — крикнула Амилла.

Но девушка, которая проскользнула в дверь, была непохожа на служанку. Слишком хорошо одета… И слишком высоко держит голову.

— Меня зовут Флайри. Я наложница Адрелиана.

— Тебе еще не сказали, что все наложницы ко дню моей свадьбы должны отправиться по домам?

Флайри поджала губы, но гримаса получилась горькой. Девушка присела на пуфик и привычно одернула длинное темно-зеленое платье — еще один жест, выдающий девушку из древнего рода сайэров. Она была ростом чуть выше Амиллы, немного старше и заметно шире в плечах. В ее фигурке было что-то мальчишеское. Огромные, чуть ли не в пол-лица глаза были густо подведены и от этого казались еще больше.

— Ты, наверно, думаешь, что я стану просить, чтобы ты пожалела меня? Буду рассказывать, как я люблю Адрелиана и все такое?

Кандийка смутилась. Примерно этого она и ожидала. Заплаканные девушки, которые будут умолять ее поговорить с лордом-регентом, позволить им остаться…

А теперь она сама вот-вот расплачется.

— И что дальше? Думаешь, я откажусь от свадьбы? Брошу все, оставлю письмо лорду Адрелиану и уеду к отцу?