Сын Чернобога - Сергей Шведов Страница 28

Богумил слухам не верил и считал себя сыном бека Красимира, павшего в результате происков все того же варяга. И пусть наушники твердили, что Красимира казнил Обадия, но Богумил верил не им, а каган-беку Ицхаку. Рабби Ицхак в час прощания твердо сказал, что в смерти отца и матери Богумила виновен Черный Ворон, и бек вправе спросить с него за их раннюю смерть. Не мог Ицхак солгать человеку, которому всю жизнь заменял отца. Это было слишком даже для хитроумного каган-бека. При расставании он не отвел глаза, а лишь прижался лбом ко лбу своего воспитанника и сказал, что верит в него как в самого себя.

Богумил искал Рерика на поле битвы, но между ними было слишком много тел, облаченных в доспехи, и слишком много мечей. Спасибо кудеснику Коловрату, который взял на себя труд свести Богумила лицом к лицу с человеком, которого он ненавидел больше всех в этом мире. Наверное, у кудесников имеется свой счет к князю Воиславу, но вряд ли он больше, чем тот, который собирается предъявить ему бек Богумил.

Перед усадьбой боярина Стемира горели костры. Много костров. И хотя уже окончательно стемнело, но здесь, в заботливо очерченном кем-то кругу, было светло как днем. Варягов вокруг хватало, но Богумил видел только одного. Черный нахохленный ворон сидел на белом коне и пристально смотрел в сторону приближающегося врага. Белые Волки в круг не вошли, кудесники и волхвы тоже остановились. Бек Богумил подъехал к князю почти вплотную и пристально глянул ему в глаза. Лицо Воислава Рерика осталось непроницаемым, словно замороженным, и смотрел он не на бека, а куда-то сквозь него, словно пытался там, за спиной Богумила, найти ответ на мучивший его вопрос.

– Драться будем пешими или конными? – спросил Богумил севшим от напряжения голосом.

– Как звали твоего отца, иудей? – отозвался вопросом на вопрос Рерик, взглянув наконец на своего противника.

– А какое тебе дело до моего отца, князь?

– Лицо твое мне показалось знакомым.

Бек Богумил мог с уверенностью сказать, что никогда не видел этого человека, и очень надеялся на то, что их знакомство не будет долгим. Он первым обнажил меч, вынуждая Рерика последовать своему примеру, и первым нанес удар, который старый варяг отразил без труда. Судя по всему, князь Воислав был опытным бойцом, но возрастом он превосходил Богумила, и рано или поздно разница в годах должна была сказаться.

– Неплохо, бек, – насмешливо сказал Рерик, поднимая коня на дыбы. – В чем нельзя отказать хазарам, так это в умении драться.

Богумил молча нанес второй удар, и вновь варяг без труда отмахнулся от смерти, летящей в лицо. Его спокойствие привело Богумила в ярость. Он тоже поднял коня на дыбы и вложил в удар всю силу своего мощного тела. Щитов у бойцов не было, а перехватить чужой меч своим князь не успевал. Спас Рерика конь, отпрянувший назад. Удар бека всего лишь сбил с его головы шлем. Князь встряхнул шапкой русых волос и насмешливо глянул на Богумила.

У бека вдруг защемило сердце. Ему пришло в голову, что сплетники, возможно, правы и этот человек с чисто выбритым лицом и черными усами ему не чужой. Эта мысль была нелепой и ненужной, бек попытался отмахнуться от нее и не смог. Наверное, поэтому рука его дрогнула, и меч бессильно просвистел мимо плеча варяга.

Рерик глянул на Богумила с удивлением.

– А ведь ты мог бы добить меня, бек, – сказал он глухо. – Я ошибок не прощаю.

Белый конь князя неожиданно прыгнул вперед, черный меч взлетел над головой Богумила и не ударил, а словно бы клюнул бека в висок. Разрубленный шлем со звоном покатился по замерзшей земле. Богумил успел взглянуть в глаза убившего его человека, но не успел понять, сожаление или торжество таится в эти черных зрачках. В снег он падал уже мертвым. Крови из пробитого виска бека пролилось совсем немного, и воевода Олемир, подошедший первым, сначала решил, что Богумил жив, и лишь потом понял свою ошибку. Варяг не собирался щадить иудея, и удар, который он наносил, должен был стать единственным и смертельным.

– Быть может, тебе интересно будет узнать, князь, как звали мать бека? – со злостью прошипел киевский воевода в спину Черному Ворону, выезжающему из круга.

– Ну? – неожиданно резко обернулся Рерик.

– Ее звали Яриной.

Лицо КНЯЗЯ Воислава осталось неподвижным, и только глаза, устремленные на Олемира, закричали от боли. Этот крик не услышал никто, даже боги, но у воеводы от него зазвенело в ушах.