Ночь дракона - Сергей Крускоп Страница 28

Бабка тяжело вздохнула от жалости к самой себе.

– Прямо как нарочно момент поджидала эта гадина окаянная! – подвела она итог.

* * *

– Ты посмотри!

Нимрава приподнялась на локте, убрала с лица волосы и, поглядев в ту сторону, куда указывал Дерриэн, тихонько присвистнула.

На поляну с противоположного края выходил единорог. Он сильно отличался от описываемых в легендах белоснежных коней с витым рогом на лбу, но сомнений в том, что это был именно единорог, не возникало. Зверь был рослый, с крепкими мускулистыми ногами, серовато-каштановым мехом очень мягкого и приятного оттенка. Конский хвост был как будто тщательно расчесан, а невысокая грива переходила на боках шеи в относительно длинную вьющуюся шерсть. Ну и, конечно, его голову венчал тонкий, чуть изогнутый рог, широкий у основания.

Единорог остановился, бегло огляделся, сорвал несколько травинок и принялся их жевать с таким выражением, словно в этот момент проникал мыслью в структуру мироздания. Солнце карабкалось к зениту, поляна была залита расплавленным золотом его лучей. Поэтому тень раскидистой липы, давшая приют Нимраве и ее спутнику, надежно укрывала их от взглядов зверя.

– Единорог! – констатировала девушка.

– Необычайно точно подмечено, – съехидничал юноша, поднимаясь на ноги.

Нимрава, поправляя одежду, сделала вид, что не заметила иронии в его словах.

– Надо же, никогда не видела. Откуда он взялся? – спросила она.

– Я слышал, – отозвался Дерриэн, – что в эльфийских рощах есть несколько стад единорогов. А отсюда до Кверка не так уж далеко. Может, оттуда забежал?

Нимрава пожала плечами, заодно стряхнув с одного из них прилипший сухой листок. В ее темных глазах огонек удивления и восхищения сменился выражением практического интереса.

– Рог единорога, – сказала она, – стоит огромных денег. Не меньше полусотни фиммов за фунт!

– Ты предлагаешь его завалить и спилить рог?

– Я предлагаю его поймать и спилить рог. Зачем убивать такого красивого зверя за пяток фунтов омертвелых кожных образований?

– Легенды гласят, – Дерриэн прислонился к стволу липы, – что поймать единорога может только невинная дева. Причем подойти к оной он должен сам.

– Ты намекаешь, что самоустраняешься от поимки и предоставляешь это дело мне?

Дерриэн с легким сомнением посмотрел на девушку.

– Знаешь, ты обладаешь массой неоспоримых достоинств, но, боюсь, к сегодняшнему утру тебя в любом случае очень затруднительно было бы назвать «невинной»…

– Балда! – отозвалась Нимрава. – Имеется в виду внутренний мир – так сказать, чистота помыслов, а не… в общем, не то, что имел в виду ты.

– Ну тогда попытайся, а я подстрахую сзади, можешь не сомневаться…

Единорог тем временем даже не подозревал о готовящихся неприятностях, в которые, согласно легенде, он должен был ввязаться добровольно. Отыскав посреди круга особо зеленой и душистой травы неприметный кустик, он с удовольствием захрупал его веточками.

Нимрава осторожно, чтобы не вспугнуть зверя, выскользнула из тени на лужайку.

– А почему у него рог как будто светится? – спросила она шепотом, обернувшись к Дерриэну.

Как разыскивать логово виверны, повадившейся нападать на скотину? Ее наземные следы ограничиваются отпечатками когтистых лап в загоне, а дальше… А дальше, поднявшись в воздух, двухсаженный ящер без особого труда уволочет обезглавленную козу хоть за пять верст.

Ивона размышляла, стоя посреди деревенской улицы, и машинально чертила что-то на пыльной дороге острием меча.

Стоп, нужна логика. Почему виверна таскает скотину только из этой конкретной деревни? В конце концов, если уж ей так приспичило, безопасней было бы навещать все окрестные деревни по очереди. Цемсы, конечно, расположены удобно: на краю малонаселенного лесного массива, который тянется добрую полусотню эльфийских миль. Но что с того? Для летающей рептилии пять верст – не крюк. Может быть, она гнездится где-то совсем рядом с деревней? Тоже странно: тогда бы местные мужики давно ее логово вычислили да и подняли бы тварь на вилы.

Девушка начертила в пыли большой вопросительный знак.

Пыль вздрогнула, потревоженная гулким тяжелым топотом, и в нарисованный на ней знак впечаталось копыто.

– С дороги! – рявкнул чей-то голос. Ивона отпрянула к обочине, увернувшись от массивного серого в яблоках коня, на котором, как кремовая розочка на пироге, восседала закованная в доспехи фигура. Плащ всадника чуть было не задел девушку по лицу. На черной ткани плаща отчетливо выделялся белый рисунок – странно видоизмененный солярный знак: без обода и с редуцированными косыми лучами. Рыцарю явно не было дела до каких-то там пешеходов, но магичка все-таки расслышала брошенную вскользь фразу: «Эльфийское отродье!»

Иной раз Ивона жалела, что ей неподвластны многие заклинания стихийных магов – вроде стены огня или управляемого смерча. Но, в конце концов, сногсшибательного (в прямом смысле слова) эффекта можно достичь и другими средствами. Здоровенный серый пес выскочил словно бы из ниоткуда прямо перед боевым конем, звучно лязгнув зубами перед лошадиным носом. Конь, обиженно всхрапнув, продемонстрировал свое умение резко останавливаться, в результате чего рыцарь с грохотом рухнул на землю.

Поднялся он отнюдь не в радужном настроении, однако клинка не обнажил, а лишь процедил, сдерживая гнев: «Ведьма проклятая!»

– Так что вы там говорили про эльфов? – холодно поинтересовалась «ведьма». – Не могли бы вы это повторить, сэр рыцарь?

– Ваше счастье, – рыцарь, отвернувшись от Ивоны, поймал повод коня, – что вы женщина и мой кодекс не позволяет применить к вам силу.

– Удивительно! – Ивона перебросила меч из руки в руку. – Конем топтать можно, а ударить – ни-ни?

– Молчи, колдунья, а то я не сдержусь и сделаю для тебя исключение!

– Милости прошу! Оскорбления я выслушивать не люблю, а уж от какого-то рыцаря – и не собираюсь.

Рыцарь издал нечленораздельное рычание, готовый, видимо, поступиться принципами. Пустая до этого деревенская улица постепенно стала заполняться неведомо откуда взявшимся народом; Ивона, в отличие от своей матери, не была мастером фехтования – так, на твердую троечку. Но в одном она была уверена: клинок, вышедший из рук самого Мастера Руд, – оружие не только уникальное, но и не вполне честное, поскольку доспех средней паршивости оно даже не разрубает, а режет почти без заусениц. Судя по быстрому взгляду, брошенному на меч девушки, рыцарь тоже либо знал, либо догадывался об этом.

– Поговори-поговори, ведьма! – прошипел он. – Придет время – на всех вас найдется управа. А сейчас мне недосуг мараться!

– И что же за важное дело мешает славному рыцарю зарубить слабую женщину? – поинтересовалась Ивона.