Тень Земли - Михаил Ахманов Страница 28

– Живой, брат Рикардо… – Пашка судорожно глотал воздух. – Живой… Ударило его… дверью ударило… когда вышибали…

– Хорошо. Разберись с этими, – велел он Пашке, кивая на груду тел на полу. – Только Филина не порань. Бей острием в позвоночник.

Проказа кивнул, отирая пот и кровь с лица. Его рыжие волосы слиплись и прядями свисали на лоб, глаза стали совсем бешеные – как у тайятского саблезубого кабана, который идет в атаку. Саймон погрозил ему пальцем:

– Спокойнее, парень. Выбирай, куда ударить, коли между позвонков. Не убьешь, так выведешь из строя. Потом прикончим.

Он повернулся, в четыре прыжка пересек зал, ухватил за волосы бандита, лежавшего на смуглянке, резко отогнул голову к лопаткам и сбросил мертвое тело на пол. Бородач и его напарник с револьверами и шрамом только раскрыли рты – видимо, им показалось, что в комнате смерч пролетел или мигнули лампы под резким порывом ветра. Саймон скользнул к этой парочке, нанес два удара ножом, подхватил револьверную кобуру и сдвинул стол. Кобелино поднялся.

– Твой должник, хозяин, – пробормотал он, подтягивая штаны. – Ты мою задницу спас. А может, и глотку. Саймон пошевелил ногой тело бандита со шрамом:

– Кто его так?

– Известно кто – зверюшки! Кайманы! На фермах мне бывать не доводилось, а только я слышал, что твари там очень шустрые… У половины крокодильеров пальцев не хватает или мясца на ляжке… Ничего, живы-здоровы!

– Только не этот, – заметил Саймон, осматривая зал. Куча в центре комнаты распалась: Филин сидел на пятках, щупая окровавленный нос, один из его противников стонал и извивался на полу, словно змея с перебитым хребтом, другие шарили у поясов, рвали оружие из кобур, но Пашка не дремал – оскалив зубы, размахивал мачете, стараясь оттеснить их и подобраться к сваленным под окном карабинам. Двое, дубасившие коренастого, остановились и озирались в недоумении; вроде был кабак как кабак, а теперь похож на кладбище, было написано на их лицах. Девушки спрятались под лестницей; наверное, знали, что в таких битвах после клинков и кулаков начинают свистеть пули.

Это было неизбежно, как солнечный восход, и Саймон не собирался медлить.

Он вскинул револьвер – почти такой же, как у покойного Огибалова, большой, массивный, только без перламутровых накладок; видимо, это оружие являлось в ФРБ стандартным. Рукоять прочно лежала в ладони, донышки гильз светились, как золотые монетки в набитом до отказа барабане. Грохнул выстрел, потянуло едким запахом пороха, потом – еще и еще… Саймон упал, стремительно перекатился, нажимая курок; пули буравили воздух над его головой, вонзались в стены, с пронзительным звоном раскалывали бутылки. Один из выстрелов продырявил пивной бочонок, и бурая пенная струйка хлынула на пол, потекла, добралась до мертвого тела и смешалась с кровью.

Наступила тишина. Саймон поднялся и спустил курок в последний раз, добив бандита с перерубленным позвоночником. Теперь в комнате лежали девятнадцать трупов.

Коренастый, приятель Кобелино, ощупывая разбитое лицо, пробормотал:

– Как ты их… всех… Вот и погуляли, крокодилы в шляпах… размялись… подрались…

– Я не дерусь, я убиваю, – сказал Саймон. – Драка – занятие для дилетантов. – Он повернулся к Пашке: – Бери Филина, и седлайте лошадей! Мы уезжаем.

– Вот это правильно, хозяин, – одобрил Кобелино. – Пива выпили, девочек приласкали, да и не только девочек… Пора сматывать!

Он еще что-то бормотал, но Саймон уже склонился над Майклом-Мигелем, глядевшим в потолок стеклянными глазами. Лоб его был залит кровью.

– Ты в порядке? Ехать можешь?

– Да. Я, несомненно, в порядке. В полном порядке, – прошептал Мигель, пытаясь сесть. Потом спросил: – Что это было?

– Дверь. Большая тяжелая дверь, которой ты попался по дороге. Чуть не вышибла из тебя дух.

– Дух? Мой дух при мне. Вот только… – Ощупав лоб, Гилмор слабо усмехнулся и что-то забормотал. Саймону послышалось: – Моя душа – как остров в жизни торопливой…

– Любопытная мысль, – согласился Саймон и помог Мигелю подняться.

* * *

Через двадцать минут они были уже за городом, на утопавшей в грязи дороге, среди потока беженцев. Дождь продолжал моросить, но это не помешало пожарам: всю приречную сторону Харбохи объял огонь, склады с жидким топливом пылали, сараи с углем выстреливали длинные синие столбы пламени, по реке плыли трупы и обугленные корабли, на улицах тут и там занималось алое зарево, подбираясь к церковным куполам и резиденции дона-протектора, и только мост и форт при нем были тихи и молчаливы. Мост, построенный четыре столетия назад, перевидал всякое и теперь с философским равнодушием занимался своей работой: подпирал рельсы железным плечом. Форт был не так древен, но столь же равнодушен и угрюм; он защищал мост, а не город, не людей, а рельсы, балки, пролеты, опорные столбы. Люди его не занимали; в раскладе векового пасьянса люди являлись лишь «шестерками», пусть многочисленными и необходимыми, но все же самой последней картой в колоде.

Людской поток струился по болотистой равнине, полз медленной темной змеей под ночным небом, увлекая Саймона. Спутники его молчали; Мигель совсем сник и еле держался в седле, временами ощупывая забинтованную голову. Их кони не успели отдохнуть и плелись теперь шагом, нога за ногу; впрочем, они не сумели бы двигаться быстрее среди телег и фургонов, мулов и лошадей, конных и пеших, запрудивших Восточный тракт. Эти люди – мужчины и женщины с детьми, дети постарше, подростки, старики – не относились ни к какому клану; они просто были горожанами Харбохи, спасавшимися от насилия и огня. Они шли и ехали под моросящим мелким дождем, подавленные и хмурые, и Саймон лишь иногда ловил обрывки фраз: «снова сцепились, как бешеные псы…» – «подвесить бы их над ямой…» – «гуляют… веселятся… сучьи дети…» – «а что протектор?..» – « а ничего… в форт укрылся…» – «плати им, плати… „белое“ плати, „черное“ плати, а как до дела дойдет…» – «вернемся… не плачь, малышка, они уйдут, и мы вернемся…» – «сколько можно… в который раз…» – «Бог терпел и нам велел…»

«Извечная ситуация, – подумал Саймон, – так повелось всегда и всюду на Земле,, еще с тех времен, когда ее не называли Старой. Войско шло в поход, кампания была победоносной, потом что-то случалось, и солдаты маршировали к своим границам – не побежденные и не победители, без чести и славы, зато живые и полные сил. И злобные, как оголодавшие волки… Кто виноват, что им не достались трофеи и лавры? Предательство генералов, сговор правителей? Не генералы и правители были в ответе, а первый же город – собственный город, какой попадался навстречу волчьей орде. На нем срывали злость, его разоряли и жгли, пускали на поток, убивали мужчин, насиловали женщин…»

В звездных мирах такое тоже бывало, однако не слишком часто. Конвенция Разъединения, принятая в 2023 году, в самом начале Исхода, когда ООН превратилась в Организацию Обособленных Наций, покончила с межгосударственными войнами. Всякий народ имел суверенное право устраивать путчи и мятежи, революции и гражданские войны, менять своих правителей мирным или немирным путем, награждать или хулить их, производить в герои и гении, вешать или коле-: совать – пока и поскольку все совершалось в одной стране, на ее территории, в пределах ее незыблемых границ. Но в случае внешней агрессии ООН посылала войска – Карательный Корпус, части которого дислоцировались во всех мирах, и прежде всего – на социально неустойчивых планетах, в Лат-мерике. Черной Африке, Уль Исламе и Аллах Акбаре. Если; войск ООН не хватало – хотя Саймону не удалось бы припо– мнить такого случая, – их могли поддержать высокоразвитые [планеты, гаранты Совета Безопасности – Колумбия и Россия, Европа и Китай, Сельджукия и Южмерика. Разъединенные в пространстве, они оставались едины в стремлении к .Порядку, стабильности и процветанию… Но на Земле, отрезанной от звездных человеческих миров, порядок и стабильность были сладким сном в реальности чу-Довищ. В преисподней, которой сделался этот мир по воле несговорчивых и алчных, жестоких и властолюбивых… Именно преисподней, во всех своих частях, подумал Саймон, вспоминая: «…клятие бляхи… спелись с мослами… орда… саранчуки, свинячьи рыла, татарськи биси… круг Харькива… почорнило од крови… слетати до руин Одесы… немаэ ничого… орда варварив… песьи хари… не ждать, ударить всей силой…»