Мельница желаний - Анна Гурова Страница 28

Лодка-долбленка бесшумно скользила по темной глади озера Олений Мох. Вяйнемейнен велел не зажигать огня, и путников окружала темнота — дорогу им указывали только луна в небе да светлая дорожка на неподвижной воде. Калли сначала таращил глаза, пытаясь разглядеть берега, а потом махнул рукой и просто опускал весло в воду, направляя лодку туда, куда подсказывал колдун. Вяйно сидел на носу и внимательно следил за птичьей шкуркой. Сойка, не шевеля крыльями, медленно плыла по воздуху перед лодкой.

Тихо плеснула вода…

— Господин Вяйно, — прошептал Калли, стискивая весло. — Гляньте-ка в воду! Вроде бы свет идет со дна… Движется!

— Луна разбудила утопленников. Не смотри вниз, Калли, они заворожат тебя, — негромко ответил Вяйнемейнен. — Ничего, на берег без заклятий не полезут. Четверть века назад здесь погибло много невинных людей. А воды Маналы часто отторгают тех, кто всеми помыслами остается со своим родом, и они болтаются между мирами, бесприютные и страшные — ни к живым, ни к мертвым… Греби осторожно, мы подплываем.

Калли оторвал взгляд от воды, и весло едва не вывалилось у него из рук. Днем сожженная деревня выглядела просто старым пепелищем, но ночью!.. Знай он, что его здесь ждет, остался бы на горе, не раздумывая. Остовы домов, гнилые заборы, мертвые сухие деревья, сама земля — все было пропитано тусклым отвратительным свечением. Кажется, стоит лодке коснуться бортом сходней — и из развалин поползут мертвецы…

— Теперь ты понял, почему я сказал, что факел не понадобится? — спокойно сказал Вяйно, заметив страх спутника. — Это всего лишь гнилушки. Наименее опасное из того, что нас здесь ждет. Хочешь — оставайся в лодке, дальше я пойду один.

— Нет уж, спасибо, — Калли оглянулся на темное озеро и в пару гребков подогнал плоскодонку к трухлявым сходням. Первым выскочил на берег, выволок на берег лодку, вытащил из-за ворота оберег с громовым колесом и повесил поверх рубахи, проверил нож на поясе. Вяйно смотрел на него с одобрением.

— Ты смелый парень, — сказал он, — но не вздумай тут геройствовать — не место и не время. Смотри, от меня ни на шаг.

Они поднялись по скользкому от ночной росы берегу, вошли в ворота — от них остались только два высоких черных столба. Гнилостное свечение окружало их со всех сторон. Пахло плесенью, грибами, сырой сажей. Глаза Калли понемногу привыкли к сумраку, и он уже мог разглядеть то, что когда-то видел при свете дня: обугленные развалины, заросшие сорными травами.

— Ты заметил, что у нас под ногами утоптанная тропинка? — произнес вдруг Вяйно. — Неужели здесь кто-то живет?

— Ваша птица, — напряженно сказал Калли вместо ответа. — Смотрите, она останавливается!

В самом деле, мертвая сойка едва двигалась. Наконец она как будто совсем утратила силы и с шорохом опустилась на землю.

– Он здесь? — прошептал Калли, быстро оглядываясь.

— Наоборот, его здесь нет, — ответил Вяйнемейнен. — Птица потеряла след. Тот, кого мы ищем, сбежал. Думаю, он уже далеко отсюда. Скорее всего, он понял, что его ищут, или как-то ухитрился выследить меня.

Несколько мгновений они молча стояли в темноте.

— Что теперь? — спросил Калли с надеждой. — Домой?

— Нет. Раз уж мы здесь, поищем его логово.

— Зачем? Что мы там найдем, кроме объедков?

— Иногда и объедки многое расскажут… Вяйно поднял взгляд и вдруг воскликнул:

— Гляди! Вон там, видишь?

Среди переливчатого мертвенного свечения дрожал теплый проблеск. Где-то в конце улицы, в одном из уцелевших домов, светилось окно.

Дом — большая, очень старая столбовая изба с узкими окнами-бойницами и замшелой крышей — стоял на отшибе, за широкой канавой, до краев полной темной водой. Должно быть, потому и уцелел при пожаре. За канавой вкривь и вкось торчали жердины, которые раньше были изгородью; дальше виднелись серые дворовые постройки, по самую крышу заросшие папоротником и осокой. Протоптанная в высокой траве тропинка привела Вяйно и Калли прямо к воротам. Ворота были распахнуты настежь, створки висели вкривь и вкось, однако на столбах белели черепа, а над ними бледно светился в лунном свете Глаз Укко.

— Ого, — пробормотал Вяйно, — а черепа-то человеческие!

Калли побледнел и сделал ограждающий жест. Изба явно принадлежала колдуну.

Но что случилось с ее хозяином? В медвежьем черепе на коньке крыши когда-то был заточен могучий дух, но сейчас этот череп был пуст. И белый Глаз Укко треснул сверху донизу, словно кто-то разрубил его пополам огромным топором. Во дворе не было даже собаки. Шкура на двери отсутствовала, но из сеней пробивался слабый свет.

— Позовем хозяина? — прошептал Калли, которому очень не хотелось заходить в темный двор.

— Дверь открыта, — возразил Вяйно, спокойно прошел под клыкастым черепом и направился прямо в избу.

Никто не встретил их ни в дверях, ни внутри. Убранство избы так же, как и двор, наводило на мысль о том, что это место давно заброшено, — если бы не кованый светец, в котором, потрескивая, горела лучина. В ее мерцающем свете можно было разглядеть земляной пол, большую печь, заросшую грязью и паутиной, лавки вдоль стен, стол, на котором горой были навалены какие-то объедки. Из-за печи несло мочой и прелым тряпьем. Вяйно прошелся по избе, пробежался взглядом по лавкам, прикоснулся ладонью к печи — холодной и сырой, как болотный валун.

— Совсем здешний хозяин за домом не следит, — заметил он.

— Однако лучины нащипать не поленился, — отозвался Калли. — Ишь, сколько запас! Темноты боится, что ли? Хотя, с такими соседями, и я бы всю ночь с огнем сидел…

А когда-то ведь было доброе жилище, подумал Вяйно, оглядывая крепкие стены. Кто-то сильный здесь жил, знающий и очень осторожный. Ворота были зачарованы так, что ни одному хийси не прорваться. Остатки чар все еще держались, уберегая хозяина от здешних неупокоенных мертвецов. Но что заставило его поселиться в подобном месте?

Взгляд старика остановился на пыльной полке в красном углу, где одиноко стоял маленький черный идол. Он показался колдуну весьма любопытным. Идол был вырезан из соснового корня и изображал некое злобное существо с торчащими во все стороны волосами и раззявленным хищным клювом. «Это кто такой?» — подумал Вяйно, протягивая к идолу руку. Мысленно он перебрал наиболее распространенных лесных и речных богов, но такого уродца не припомнил.