Молоты Ульрика - Дэн Абнетт Страница 28

«И, вероятно, вынесших все это добро на горбу, — размышлял Ганс. — Как, во имя Ульрика, можно успеть скатать ковры во время нападения?»

Маркграф, осанистый бледный вельможа около сорока лет, оделся в свое лучшее одеяние, чтобы приветствовать Волков, но растрепанные волосы и резкий запах гвоздичного масла говорили, что с момента нападения на усадьбу ему так и не удалось толком заняться своим туалетом.

— Я просил о Волках, просил особо, — сказал маркграф. — В письме к моему дражайшему кузену, графу, я просил, чтобы мне выделили именно Волчий Отряд. Пусть эти напыщенные Пантеры отправляются на охоту, но дайте мне Волков, чтобы я мог увериться в безопасности моей семьи.

— Пантеры — великолепные воины. Они отыщут налетчиков, — мягко сказал Ганс, не веря своим словам ни на грош. — Но, несомненно, мы доставим вас домой в целости и сохранности. Теперь мне нужно знать, сколько у вас людей?

Маркграф обвел рукой залу.

— Мы расположимся в трех каретах, и четыре повозки заняты вещами. Шестнадцать слуг, багаж, плюс я сам и мои Дети, еще их няня…

Он указал на парочку угрюмых пятилетних пацанов в коротких штанишках, увлеченно мутузящих друг друга на груде тряпья. Старая и изнуренная няня в черной одежде смотрела за ними.

— Ханц и Харц! — вздохнул маркграф, всплескивая руками. — Разве они не прелестны?

— Невыносимо, — сказал Ганс.

— И наконец, моя супруга… — добавил маркграф.

Ганс оглянулся в ту сторону, куда указал маркграф. Ее светлость собственноручно разливала напитки из принесенных слугами кувшинов, угощая Волков.

Она была высока, стройна и завораживающе прекрасна. Темные, вьющиеся, роскошные волосы ниспадали до умопомрачительных бедер под просторным шелковым нарядом. Белая кожа, темные и глубокие, как бездонные колодцы, глаза, полные красные губы и…

Ганс быстро отвернулся и принялся разглядывать уродливых детей.

— О, это не ее дети, конечно, — продолжал маркграф.

— Их дорогая матушка умерла в родах. А мы с Гудрун поженились в прошлом году.

«Гудрун, — подумал Ганс. — Ульрик! Оказывается, небеса имеют имя!»

— Вина, доблестный рыцарь? — мягко спросила она.

Грубер взял кубок и воззрился на видение, явившееся ему.

— Благодарю вас, госпожа. — Она была восхитительна. Пожалуй, самая прекрасная женщина, которую он когда-либо видел: темноволосая, необычайная, загадочная… а вот гляди ж ты, угощает всех этих грязных потных воинов вином. Своими руками подает кубки.

— Вы наше спасение, сударь, — сказала она Груберу, возможно, заметив его задумчивый взгляд. — После стольких ночей ужаса и боли это самое меньшее, что я могу сделать.

— Она восхитительна… — выдохнул Аншпах, сжимая кубок с вином, которого даже не пригубил, когда маркграфиня отошла от них.

— Эх, вот был бы я лет на тридцать моложе, да на сотню фунтов полегче… — начал Моргенштерн.

— Ты бы все еще оставался старым, толстым и никчемным индюком без единого шанса, — закончил Эйнхольт.

— Владыка Ульрик, помоги нам, — пробормотал Драккен Арику. — Она так мила…

Арик не мог оторвать взгляда от жены маркграфа и кивнул прежде, чем понял, что Драккен на нее вообще не смотрит.

— Драккен?

— Она, Арик. — Драккен улыбнулся и указал на юную девушку, толкавшуюся среди других слуг. Ей было не больше восемнадцати лет, насколько мог судить Арик; невысокая и ладненькая, одетая как доярка, девчушка была в грязи и копоти от выпавших на ее долю приключений.

— Драккен, — шепнул ему Арик, — первое правило Стаи гласит… если богиня угощает тебя вином, не заглядывайся на ее херувимов.

— Какая богиня? — спросил Драккен, уставившись на доярку.

Арик улыбнулся и покачал головой.

На рассвете они выступили из Линца. Колонна карет и повозок растянулась по дороге, а тринадцать Волков охраняли ее с флангов от неприятностей, которые могли подстерегать путников в густом утреннем тумане.

Ганс вызвал Грубера, Аншпаха и Левенхерца в голову колонны.

— Поезжайте вперед, осмотрите лес, — приказал Комтур. Троица разведчиков тут же ушла в туман.

Арик с высоко поднятым штандартом отряда двигался чуть позади Ганса.

— Драккену надо бы дать какое-то задание, а то он совсем себе нервы истреплет, — сказал Арик Комтуру. Ганс немного поразмыслил.

— Ты прав, — сказал он и криком подозвал молодого рыцаря. Драккен мигом оказался подле Комтура.

— Догоняй разведчиков. Лишние руки им не помешают.

Улыбка чуть не расколола лицо молодого рыцаря пополам, и он, взяв с места в карьер, умчался в дымку лесной дороги.

Аншпах резко осадил коня. На мгновение он потерял ориентацию в этом чертовом тумане. Солнце уже давно встало, но через плотную пелену испарений и густые кроны деревьев мог пробиться далеко не каждый луч.

— Что это было? — спросил он у Грубера, ехавшего в нескольких ярдах позади.

— Может, Левенхерц, — предположил Грубер. — Он ушел влево.

— Нет! — решительно сказал Аншпах, дав коню шпоры и развернувшись. — За мной, Грубер, скорее!

Два воина понеслись напролом через темный лес, разбрызгивая грязь и рассекая туман. По воздуху до них донесся сладковатый и сухой запах пепла. Аншпах выхватил молот.

На поляне они увидели Драккена. Его конь был мертв, та же неприятность произошла и с одним из черных рыцарей, напавших на Волчонка. Серый панцирь Драккена был вспорот ударом, сам он ранен в плечо. Но он продолжал махать молотом, яростно выкрикивая боевой клич, в попытках раздробить еще один череп, чтобы тому парню, который сбил его с коня, не было так одиноко.

Он был окружен.

Вокруг него стояли четверо темных воинов в странных угловатых доспехах и в шлемах, напоминающих луковицы Они орудовали темно-синими зазубренными клинками, изогнутыми, как клыки, а между частями доспехов виднелось мелкое плетение кольчуг. Их кони были огромными и черными, как ночь, и глаза их горели тем же внутренним огнем, что исходил из-под забрал их всадников. Что-то странное присутствовало вокруг каждого рыцаря, нечто почти незаметное, невещественное окаймляло их развевающиеся плащи и черные доспехи, как будто туман и тьма, повинуясь чьей-то воле, сгущались и превращались в воинов. Запах сладких пряностей и пепла был невыносимо сильным.

Драккен еле успел нырнуть под удар, погубивший молодое деревце сзади него. Аншпах и Грубер ринулись в битву, пригнувшись к холкам коней, чтобы не вылететь из седла от столкновения с ветвями деревьев.

Грубер очертил молотом круг и подлетел к сражающимся. Ближайший из этих почти призрачных всадников обернулся. В нос Груберу ударил сильный сухой, мертвый запах, а в голову — изогнутый зазубренный меч.