Царьград. Тайный путь - Андрей Посняков Страница 28

Сняв сапоги, юноша расстегнул кафтан…

– Можно к вам, господин? – осведомились из-за двери – нет, не из-за двери, из-за плотной шторы, дверей в комнатах не было.

– Да, – разрешил Лешка.

Вошла миловидная девушка в скромном сером платье, подпоясанном желтым узеньким пояском, простоволосая, в мягких башмаках лошадиной кожи. Видимо – служанка. В руках она держала небольшой серебряный кувшин и бокал из синего стекла, по здешним временам – роскошь невероятная!

– Здесь квас с ледника. – Поставив все на небольшой столик, девушка поклонилась. – Спокойной ночи, господин…

Юноша от души поблагодарил ее за заботу… хотя, наверное, все-таки следовало благодарить вовсе не ее, а хозяина. Поставив кувшин, служанка, однако, не уходила. В подсвечнике на столе, потрескивая, горели свечи. Тоже роскошь!

– Еще что-нибудь нужно, господин? – потупив очи, осведомилась девушка и почему-то вздохнула. – Молодой панич сказал, чтоб дорогому гостю было все, что его душе угодно…

Она недвусмысленно провела себя по бедрам и тут же покраснела, да так, что это было заметно даже в дрожащем пламени дорогих восковых свечей, и жалобно улыбнулась:

– Мне раздеваться?

– Как тебя зовут? – вместо ответа осведомился гость.

– Ульяна… – Девушка чуть не плакала.

– А лет-то тебе сколько?

– Четырнадцатый пошел…

Встав, Лешка погладил ее по волосам:

– Ну, что ж ты боишься? Я вовсе не собираюсь тебя насиловать… Спасибо за квас, и… ступай себе по своим делам. Ступай, ступай, что ты смотришь?

– Господин… – в уголках больших серых глаз служанки вдруг показались слезы. – Если… если я не ублажу тебя, меня на целую ночь отдадут конюхам…

– Что?! – Юноша скривился и присвистнул, бросил в сторону, словно бы обращающийся к публике актер. – Ну, Ванька! Ну и фрукт! Прямо – юный извращенец какой-то. Конюхам!

– Никто тебя ни кому не отдаст! – твердо заявил Алексей. – По крайней мере, пока я здесь… Так что отправляйся себе спокойно спать. Ты кто здесь, служанка или рабыня?

– Дворовая челядь… – прошептала Ульяна. – Старый господин купил меня у турок, дешево… Я тогда была совсем маленькая, голодная, тощая… Ой… – Девушка осеклась. – Вам правда больше ничего от меня не надобно, господин?

– Не надобно, не надобно, – задумчиво пробурчал Лешка. – Ты вот что… я б на твоем месте давно отсюда сбежал!

– Сбежать?! – Серые глаза челядинки округлились, казалось, став еще больше. – Но кому я нужна, господин? Где я буду жить, на что? Или… пойти в гулящие?

– Н-да-а, – протянул гость. – Задача… Однако, ведь ты человек, а не какая-нибудь там лошадь или кошка. Сама должна думать! Познакомилась бы с каким-нибудь парнем, желательно – не из местных, вышла бы замуж, уехала… Ну, что ты плачешь?! – Лешка взял девушку за плечи. – Ты ж красивая девчонка! Всякий рад будет…

– Я бесприданница, – сдерживая слезы, еле слышно откликнулась служанка. – К тому же – рабыня, и… и давно уже не девственна! Кому я такая нужна?!

Не сдерживая больше слез, она закрыла лицо руками.

– Ну, что ты, что ты, не плачь! – как мог, шепотом утешал Лешка. – Подумаешь, не девственна, эко дело! Хорошему-то человеку на то – плевать, а плохих ты не ищи… На базар ходишь? Ну, посылают тебя на рынок?

– Да, господин… Обычно – по пятницам.

– Вот видишь! Так ты не так просто ходи, а приглядывайся ко всяким там приказчикам да молодым купцам… А уж коли ты регулярно туда ходишь, можешь не только познакомиться с кем-нибудь, но и договориться о встрече. А уж потом… В общем, от тебя самой все зависит! И не хнычь! Рабыня она… невольница… Плакать-то проще простого, а вот подумать – как свое состояние изменить, что, кишка тонка? Я-то уж знаю, вы, девки, вовсе не такие дуры, какими иногда кажетесь. Ну, поняла, что тебе делать?

Перестав плакать, Ульяна слабо улыбнулась, кивнула.

– Ну, вот и славно. Так что иди себе спокойно и думай, думай… Каждый день думай! Оно, конечно, не просто – думать – особенно, без привычки – за тебя ведь хозяева все решали: что есть, что носить, где и с кем спать. А как станешь свободной, о том самой нужно заботиться будет. Не у всех получается, многие больше к рабству привыкли…

– Господин… – Ульяна сверкнула глазами.

– Иди, иди, – Лешка едва не силой подвел ее к дверному проему. – Приятных сновидений.

Выставив девчонку из комнаты, задернул штору…

– Господин! – Служанка вернулась – лицо ее вдруг сделалось чрезвычайно серьезным, а в широко распахнутых глазах промелькнул страх. – Уходите из этого дома, господин! Уходите как можно скорее!

Выпалив это яростным шепотом, Ульяна быстро повернулась и убежала. И как не боится никого разбудить? Впрочем, хозяйская опочивальня, кажется, наверху. А Лявон «из Проруби» гостюет в другом крыле дома.

Юноша все же уснул – давала себя знать накопившаяся за всю дорогу усталость – а ведь вроде поначалу, сразу после ухода служанки, как-то вот расхотелось спать. Ишь ты – уходи! Предупредила… и, главное, сразу же унеслась безо всяких там объяснений. Почему уходить? Что здесь, в доме, такого страшного? Странно… А вообще, конечно, пора бы и честь знать! Лешка вовсе не собирался задерживаться в Брянске. Кажется, Ванька что-то говорил о том, что скоро собирается отправлять караван во Львов. Вот с этим бы караваном и… А дальше – через Валахию – в Варну, там сесть на любое подходящее судно, и вот он – Константинополь! Друзья… Ксанфия… Юноша вздохнул? Интересно, помнит ли еще его эта знатная ромейская дама, приемная дочь крупного государственного чиновника? Может, уже и позабыла, может, вышла замуж… все может быть… Лешка принялся вспоминать золотистые, чуть вьющиеся волосы Ксанфии, ее большие зеленовато-карие глаза, точеную фигурку, улыбку чуть припухлых жемчужно-коралловых губ… Ксанфия…

Так вот, с этими мыслями, юноша незаметно уснул…

А проснулся от шума! По всему дому, громко перекрикиваясь, сновали слуги. Юноша быстро оделся – белая батистовая рубаха, короткий польский кунтуш, красный, с желтыми шелковыми шнурами, новые сапоги травянисто-зеленого сафьяна, широкий воинский пояс. Гарный хлопец! Ванька расщедрился, уж ничего не скажешь, правда, вот денег пока еще не заплатил, как уговаривались. Ну ведь, вообще-то, еще первый день только… Деньги Лешке были нужны, даже очень. Впрочем, а кому они не нужны? Тому, у кого их очень-очень много. Лишь очень богатый человек может позволить себе не думать о деньгах, все же остальные…

Деньги были нужны юноше не только на дорогу до Константинополя, но и для бабки Федотихи. Та ведь откровенно намекала, что, если от Лешки не будет никаких поступлений, его друзьям придется плохо… Хм… Друзьям… Ну Вовка – куда ни шло, но Лешка? Сам себе друг – так вот получается, что ли? Выходит, так. А бабка, скорее всего, просто угрожала… Тем не менее, придется условия выполнять… по крайней мере, пока. А уж потом – до следующего лета – ведь зимой гроз не бывает. А значит, не бывает и перехода… Интересно как получается, оказывается, можно и туда что-то передать, и что-то получить обратно…