Дикари Ойкумены. Книга III. Вожак - Генри Лайон Олди Страница 28

– Результаты?

– Только у доктора Лепида.

– У доктора?

– Ага. Лепид доложил, что при вирусной инфекции повышается температура.

– Великое открытие. Надеюсь, ему выписали премию?

– Ему выписали пилюлю. А он упёрся. Твердит, что систему, чьё солнце – сердце, надо рассматривать, как живой организм. Стрельба в системе – противоестественный процесс, отягощенный агрессией. Организм воспринимает стрельбу, как вирус, и задействует солярные лейкоциты. Температура повышается, мощность взрыва растёт в разы.

– Бред… Будто астлане на планете не стреляют!

– Стреляют. По мнению доктора, это систему не колышет. Планета в коконе, то есть в пурпурной дымке, разумная слизь на планете всегда агрессивна, это нормально. Это выделяет правильную энергию, кто бы ни стрелял. Гибнущие астлане «уходят в солнце»… Как тебе?

– Доктора надо показать психиатру. Ещё один сгорел на работе.

– Вот и подскажи старухе. Кто у нас консультант?

– Я консультант. И я вижу, что мы громоздим нелепость на нелепость. Есть аналоги и нет теорий. Вместо четких, обоснованных рекомендаций – имеем в виду, учитываем и приспосабливаемся по ситуации. Есть конфликт при стрельбе с орбиты по наземным целям? Ах, нет? Стреляем, господа! Но луч плывёт, рассеивается; плазма отклоняется… Караул! Хорошо, пускаем ракеты с наведением на цель уже после прохождения стратосферы. Это армия? Это тактические решения? Бардак это, господин военный трибун…

– Парень, ты не помпилианец.

– А кто? Астланин?!

– Ты ларгитасец. Глухарь-технарь, мозги-шестерёнки. Ларгитас тоже против любых параллелей с биологией. Уж кто-кто, а они аж вскипают от перевода физики в область медицины. Кричат, что аналогия «звездная система – организм» слишком опасна. Так, мол, мы доразрабатываемся до полной толерантности…

– В смысле?

– В смысле, что в Крови шагу нельзя будет ступить из высоких соображений гуманизма. Сперва прикажут выйти на контакт с солнышком, запросить мнение его сиятельства, выстроить общую этическую платформу… Нравится, консультант?

– Хватит издеваться. Мой рапорт под сукном. Мой отец на совещании. Мой дядя улетает на Китту. А я остаюсь: вытирать сопли пленным астланам, учиться хитростям дипломатии. Ну да, ещё ходить хвостом за язвой по имени Зеро!

– Твой драгоценный дед мог бы много поведать об этой язве. Глубина, влажность, частота сокращений… Ладно, не будем тревожить семейные тайны. Удачи, обер-центурион…

В углу, под декоративным фикусом, дремал молодой ягуар. Шею его украшал ошейник из кожи, прошитой металлическими нитями. Каждая нить излучала на особой частоте; сочетание частот мало беспокоило ягуара, зато коммуникаторы полиции, охраны, как, впрочем, и уникомы добропорядочных граждан мгновенно информировали своих владельцев: стоп! Не будить, не гладить, не кормить по собственной инициативе. Пальцем не трогать! Пропускать, куда идёт, вплоть до государственных учреждений высшего уровня. При необходимости оказывать любую посильную помощь; если потребуется, целовать в задницу, осторожно приподняв хвост. Ягуар не знал, что его ошейник – двоюродный брат медальонов, которые носят страшно сказать кто на страшно сказать каких постах.

– Чуваки!

– Кто вы такой?

– Чуваки, оп-ди-ду-да! Я нашел вас!

Марк узнал придурка не сразу. Сначала сознание взорвалось ассоциациями – фрагментарными, яркими, как осколки кошмара. Раковина на паучьих ногах, розовая плоть течёт наружу; толстяк хромает к лесу, кто-то карабкается на скалу, вопль: «Бдить за мной, идиот!»; удар с левой в печень…

– Добс? Игги Добс?!

– Мой герой! Мой спаситель!

Еще миг, и Марк не выдержал бы – повторил свой коронный с левой, науку обер-декуриона Горация. Знаменитый элит-визажист, чтоб он скис, был весь в пурпуре. Марк не знал, где заканчиваются штаны (юбка? рейтузы?!) и начинается плащ (сюртук? пиджак?!), но ткань, драпировавшая тело Игги Добса, переливалась оттенками в диапазоне от багряного до красно-фиолетового. В пурпуре вызывающе блестели золотые ручейки: галуны, кайма, бахрома.

Военный трибун Тумидус тоже сжал кулак, поразмыслил – и с сожалением разжал.

– Контракт! – голос стилиста набрал пронзительность трубы, возвещающей о конце времен. – Я пришел дать вам контракт! Трибун, вас это тоже касается! Умоляю!

Он повалился Марку в ноги.

– На любых условиях! Развяжите мне руки! Две линейки: для молодёжи и для зрелых клиентов! Трибун, миллионеры старше сорока клюнут на ваш имидж, как караси на опарыша! Два героя: дядя и племянник… Мои рекламщики уже разработали блиц-компанию! Оп-ди-ди! Оп-ду-да! Двадцать процентов в благотворительный фонд «Орёл Помпилии», на реабилитацию солдат после ранения…

Подошёл Катилина. Брезгливо обнюхав элит-визажиста, ягуар чихнул и вернулся под фикус. «Экая дрянь, – читалось в желтых глазах. – Кожа да кости. А визгу-то – до небес…»

– Свяжитесь с моим агентом, – Гай Тумидус отодвинул табурет подальше. – Запишите координаты.

Марк ждал от дяди всего, что угодно, но только не этого. С каменным лицом военный трибун смотрел, как Игги Добс выхватывает уником, словно лучевик из наплечной кобуры, и включает звукозапись.

– Готовы? Лючано Борготта, заведующий кафедрой в центре «Грядущее». Уроженец Борго, сейчас на Тишри. Скоро улетит, так что поторопитесь…

– Завкафедрой? – с презрением бросил Игги.

– Раньше он был директором «Вертепа». Театр контактной имперсонации – слышали о таком?

У Игги отвисла челюсть:

– Любимчик Карла Эмериха? Маэстро?!

– Вы знакомы?

– Да он меня на завтрак съест!

– И без соли, – уточнил Тумидус-старший. – Марк, предложить тебе моего агента?

КОНТРАПУНКТ

ФАЗА НОЛЬ

(в Крови; сейчас)

Коммерческий успех – аншлаги на концертах, очереди за билетами, уровень продаж записей с выступлений. В конечном итоге – банковский счёт.

Творческая состоятельность – звания, награды, премии. В конечном итоге – длина и пышность некролога.

Популярность – востребованность зрителем: если угодно, любовь публики. При этом, как показывает практика, может не быть ни денег, ни званий. В конечном итоге – тёмные очки и низко надвинутая шляпа, иначе по улице не пройти.

Признание – высокая оценка экспертов, коллег, знатоков. В конечном итоге – отдельная глава в чужих мемуарах.

Творческая самореализация – собственная оценка своей работы. В конечном итоге – возможность отличить гения от бездарности. Спросите, как? Очень просто: гений собой недоволен.

(из воспоминаний Луция Тита Тумидуса, артиста цирка)