Явление хозяев - Наталья Резанова Страница 28
Явление хозяев - Наталья Резанова читать онлайн бесплатно
Один язык огня… другой, пятый, шестой… Змей обвился вокруг шеи мага и положил голову ему на плечо. Когда огни запылали над всеми треножниками, Партенопей отошел вглубь сцены и вновь принял молитвенную позу, обратив взор и ладони к небесам. Пение становилось громче, может быть, это была иллюзия, создаваемая акустическими устройствами театра. И, странное дело – день уже не выглядел таким ясным и светлым, как только что – будто свет уходил куда-то, словно вода в воронку. Сальвидиен не уловил мгновения, когда языки огня над треножниками истончились и вытянулись, рисуя в потемневшем воздухе светящиеся линии, образуя словно некую арку…
Да, точно, Это была арка, но вовсе не световая. Каменная. Размером не больше тех старинных триумфальных арок, которые в изобилии высились на улицах Столицы, и много меньше нынешних. Эта точно была древней – не из-за одних лишь размеров. на ней не было никаких украшений – ни статуй, ни гирлянд, ни трофейных доспехов и оружия. Просто дикий камень. Сальвидиен испытал разочарование оттого, что видение, вызванное к жизни магом, было таким обыденным. Но это ощущение было мимолетным, потому что за аркой начиналась дорога, неотвратимо влекущая к себе… как свет исчезающий в проеме … и пока взгляды молчащих зрителей следовали за этой дорогой, арка исчезала, таяла в пространстве, а линии света размыкались, змеились, тянулись ввысь, пока Сальвидиен не увидел…
Публика потрясенно вздохнула. Новая картина нарисовалась – и уже не на просцениуме, а выше, над стеной, замыкающей театр, над всем театром.
Удивительное здание… трудно было понять, что это такое – храм, дворец? Сальвидиен решил, что все-таки храм – несмотря на причудливую архитектуру, строение чем-то напомнило ему столичный Пантеон. Но удивительнее всего была не архитектура, а материал, из которого этот храм создан. Он сиял, точно сложенный из драгоценного камня… или это было необыкновенное, поддающееся огранке стекло? И дневной свет померк в сравнении с ним.
– Свет есть присутствие огня, ибо иначе как от огня не сможет произойти, ибо родится от сожигаемого , между тем как свет достигает очей своим сиянием, не принуждая, но лишь убеждая, – голос мага доносился до Сальвидиена, как во сне, – никакой смерти нет, кроме как по видимости, и рождения, кроме как по видимости, нет… Взаправду никто не родится и не гибнет – есть лишь сгущение бытия и истончение бытия, а сущность всегда одна и та же. Мы проживаем сотни жизней, меняя обличья, но всегда оставаясь самими собою… Вот что было открыто мне и вот что было показано мне. И миры подобно так же истончаются в своем существе, и взаимно проникают друг в друга. Отсюда и земли содрогание, и падение светил, в ночи сияющих, и небесные бои между призрачными воинствами, каковые немалому числу свидетелей приходилось наблюдать. Но есть и стража между мирами, – голос мага возвысился и возгремел над сценой, – Она блюдет препоны, охраняет порядок, и не дает мирам погрузиться в изначальный хаос!
Видение стало еще резче. Сальвидиену вдруг померещилось, что купол висящего в воздухе храма – не что иное как гигантская линза, преломляющая свет… огонь… сияние. Адвокат невольно зажмурился, а разлепив веки не увидел перед собой ни сияния, ни огня, ни диковинного переливчатого здания. На пустой сцене стоял Партенопей, уронив руки и склонив голову в тюрбане, и складки ткани на его плечах бугрились там, куда улегся змей. Над потухшими разом треножниками курились струйки белого дыма. Бессловесная песнь учеников прекратилась – зрители и не заметили, когда.
А затем пространство театра Хордоса заполнилось рукоплесканиями и восторженными кликами:
– Хвала, мудрый Партенопей!
– Божественный Партенопей!
– Чудотворец!
Луркон с неопределенной улыбкой наклонился к Апицию и промолвил:
– Как видишь, хотя нам далеко до Столицы, в отношении зрелищ наше захолустье тоже может кое-что представить…
– Да, – вынужден был признать сенатор, – производит впечатление…
Мимнерм, выйдя из оцепенения, в котором пребывал последние полчаса, рьяно принялся черкать стилом по дощечке. Лицо Петины, как и во время представления, оставалось непроницаемо.
Когда буря восторгов улеглась, Партенопей заговорил вновь.
– Убедившись, что муж жизни чистой и праведной, ежели сподобится милости божественных сил, способен и чудеса творить, уверьтесь, о благородные граждане древней Ареты, что и во всем прочем я вас не обману. Большую часть своего времени я провожу бескорыстно рассуждая о предметах дивных и благих в храмах и рощах священных, и посещаю лишь избранные дома. И сейчас я лишь кратко скажу некоторым из вас, что провещали мне боги, причем не взымая не малейшей платы. Кто захочет узнать более – узнает позже.
Он неспешно спустился по лестнице с правой стороны сцены и двинулся вдоль борта арены, иногда задерживаясь у некоторых лож, и вперяясь пристальным взглядом в сидящих. Змей снова выпростал плоскую голову из складок одежды и смотрел на тех же людей, что и его двуногий собрат. Это заставляло чувствительных дам на верхних сиденьях взвизгивать от сладкого ужаса, хотя к ним-то Партенопей не обращался.
– Напрасно, Кассиан, воздерживаешься ты от посещения храма Сминфея Прекрасного, Солнцеликого, – говорил он. – То, чего ты опасаешься, поджидает тебя вовсе не там, а в другом месте… – Или, уже следующему: – Не стоило тебе называть сына Луперком… А насчет статуи твоего деда, уважаемый Сульпиций, посоветуйся сначала со сведующими людьми – это может не понравится неким, весьма влиятельным лицам…
Наконец Партенопей остановился напротив почетной ложи и умолк. Сальвидиен, как оратор, хорошо понимал цену этой паузы. Наместник Империи – не чета обычному гражданину, каким бы безупречным происхождением тот не похвалялся. И предсказание для столь важного должностного лица следует обставить как можно эффектнее.
Но, пожалуй, тут был уже перебор. Пауза чрезмерно затянулась. В суде – мелькнула у Сальвидиена не вполне приличиствующая обстоятельствам мысль, – за подобный прием могли бы и освистать. Змея, похоже, тоже раздражало молчание мага. Он повернулся к Партенопею, его длинный раздвоенный язык мелькнул в воздухе, и, казалось, скользнул по губам человека. В соседней ложе кто-то охнул. Но Партенопей не шевельнулся. Взгляд его оставался все так же прицелен и неподвижен, и с некоторым изумлением Сальвидиен осознал, что маг смотрит вовсе на Луркона. Выше. За спины сидящих в ложе.
Потом уста его снова отверзлись.
– Дитя варварского племени… последняя в своем роду. Эта история уже была рассказана, и еще будет рассказана, потому что там , где проходят войска Империи, всегда остаются сироты. И каждый раз у истории другой конец, а у загадки – иное решение. Но история эта едина… ибо слово порою подобно огню и страданию, а порою – сиянию и свету… какое же слово будет изречено?
– Он заговаривается, – сквозь зубы процедил Луркон.
– Его устами вещает бог, – слабо возразил Мимнерм.
– Или конопля.
Сальвидиен был склонен согласиться с последним утверждением наместника. Зрачки мага сузились до последней степени, превратившись в крохотные черные точки, язык заплетался. Адвокат не имел знакомых в среде любителей хиндской «травы забвения», но поведение Партенопея вполне соответствовало ходивших о них слухах.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments