Правила боя. Исток - Анна Московкина Страница 28

Весна на севере наступала медленно, робко шагая по снегу босыми ступнями, но в неглубоких следах девичьих ног оставалась талая вода. К ней жадно тянулись первые ручьи, голося раззадоренными петухами и силясь друг дружку перекричать. Под их отчаянным натиском не выдерживал снег, сдавалась усталая зима. Нежными руками Весна расправила первые травинки, подняла слабые стебельки подснежников, выпустила из почек светло-зеленые лепесточки.

Но как любая девица, была Весна влюбчива да ветрена. И красавец Лето в этот раз захватил ее с наскока, поглотив без остатка, обжигая жаркими объятиями июньских лучей тонкую прозрачную кожу.

Когда мы повернули коней на юг, прочь из Кордера, Лето только обнял сговорчивую подружку. Но через неделю пути я почувствовала его горячее дыхание и на собственной коже, с каждым днем темнеющей под нещадно палящим солнцем. Коса натирала шею, а черноволосый Майорин крепился, казалось, только из самолюбия, хотя голову пекло даже мне, несмотря на быстро побелевшие пряди, до которых удавалось дотянуться обжигающей руке Лета.

Высушило солнышко и землю, и траву, отчего первая растрескалась, а вторая пожелтела и пряно пахла сеном. Селяне только за головы хватались от такой погоды и с ужасом косились на горящие леса, боясь, как бы и до полей не добрался огонь. Боялись и купцы, зная, что могут остаться без товара на осень. Боялись и предпочитали с эдакой напастью бороться самыми надежными, пусть и дорогостоящими методами. Так что ни колдунам из Инессы, ни цитадельским магам маяться от скуки не пришлось. Вернувшись из Сауринии, мы с Майорином кочевали от села к селу, туша, заговаривая, отгоняя огонь. Колдун все чаще печалился о нежити и нечисти, и неспокойное кладбище в Лосином логу стало лучшей новостью за прошедшие несколько недель. И кабы не преследующий Майорина лошадиный рок — охромевшая кобыла, были бы там. Но с судьбой споры всегда проигрышны, и в этот раз лошадиная хромота завела нас в Выбеленки — широко раскинувшееся богатое село на берегу речки Беленькая.

— Милсдарь колдун! Обождите! — Мужичок поднялся с лавки и призывно замахал руками.

— Чего тебе? — обернулся Майорин.

— Милсдарь колдун, дело есть. Может, подмогнете?

Колдун равнодушно пожал плечами и продолжил двигаться к выходу из корчмы. Я посмотрела на его спину, потом на мужичка. На вид зажиточный, хоть и простой. Удачливый селянин, может, даже староста села.

— Майорин, — я вцепилась колдуну в рукав, — давай хоть узнаем, что за дело!

— Нет, — заупрямился он. — Очередной пожар я тушить не буду, у меня уже от дыма голова болит.

— Ну давай!

— Зачем тебе? Деньги есть, к чему время тратить?

— Ну, пожалуйста, — заныла я. — Можешь ничего не делать… Полежишь денечек, погуляешь. Жалко тебе, что ли? Все равно два дня тут торчать!

— Я сказал нет. — Колдун вырвал руку. — Пошли.

«Ну не хочешь и не надо», — мысленно договорила я. И повернулась к потенциальному заказчику. Ожидая, когда гордец выйдет из корчмы. Дверь хлопнула.

— Может, вам колдунья сгодится?

Тот осмотрел меня с ног до головы и с сомнением покачал головой. Я машинально проследила за его взглядом. По жаре я сняла сапоги, сменив их на мягонькие башмачки с вырезанным узором, купленные у кордерского сапожника. Башмачки я купила — душу порадовать, не больно-то в таких по дорогам походишь, если не издерешь мягкую кожу, то в дырочки насыплются камешки да исколют ступни, но жара заставила раньше задуманного времени достать из сумки обувку. Крашеные полотняные штаны прикрывала выпущенная рубашка, пересеченная плетеным пояском.

— Ну… — протянул тот.

— Не сгодится, — понуро пробормотала я. И нарочито медленно двинулась за колдуном.

— Эй, девка. А ты ученица, что ль?

— Ученица.

— И давно в учениках ходишь, колдунья? Поди, не тому он тебя учит… — пробурчал под нос староста.

— Я еще здесь, — напомнила я, кружка перед старостой сдвинулась с места и целенаправленно поползла к краю стола, — так что, разговаривать будем? Или я пойду, а то учитель волнуется.

Староста поймал кружку.

— Стойте, сударыня колдунья, — решился он, прервав мои раздумья. — Давайте присядем.

Я послушно уселась на указанное место, внимательнее разглядывая потенциального заказчика. Тот задумчиво запустил пальцы в густую русую бороду, закрывающую треть лица. Еще треть прикрывала внушительная шапка волос, остриженных «под горшок», в промежутке громоздился увесистый нос картошкой и печальные голубые глаза. Он вытащил пальцы из гущи растительности, постучал по столу и продолжил:

— На мосту у нас дрянь какая-то поселилась, днем и носа не кажет, а ночью вылазит и на людей кидается. За месяц четверых извела, а двое убежали, вот только не помнят ничего.

— Такая страшная? — удивленно спросила я.

— Да нет, пьяненькие были.

— Может, тогда примерещилось, и не тварь это вовсе, а белочка зеленая?

— А те, кого она упокоила? — Мужик, похоже, также сомневался в достоверности информации от двух выживших. У страха глаза велики, а когда в это дело вмешивается зеленый змий, еще и зубы длинные вырастают.

— Разбойников или каторжан беглых поблизости не ошивается? — продолжала я сомневаться.

Староста моего юмора не оценил.

— Не ошивается. Да и не думаю, чтоб они мертвяков после убиения грызли.

Я живо представила парочку каторжан с расклепанными цепями на кандалах, которые звенят при каждом движении, жадно грызущих ногу свежеубитого и ограбленного селянина, и улыбнулась. Наниматель укоризненно на меня взглянул. Видно, сомневаясь, в своем ли уме колдунова ученица.

— Да что я вам рассказываю, сами сходите, посмотрите. Как вас величать?

— Айрин. А вы староста местный?

— Староста, — гордо подбоченился мужик, выпячивая бороду в мою сторону, — в прошлом году выбрали, как Миколка к праотцам отошел. Витяком звать меня.