Сердце шипов - Мерседес Лэки Страница 28

Сперва я оторопела. А когда Белинда отхватила вторую косу, я начала хохотать.

Судя по выражению лица гувернантки, она ожидала совсем не этого. Она потрясенно на меня уставилась, держа ножницы в руке.

Я с трудом осознавала, насколько такая простая вещь помогла мне почувствовать себя свободней. Всю мою жизнь волосы тянули мою голову к земле, за все цеплялись, мешали. Скорее уж бремя, а не признак красоты. Даже голова закружилась от легкости. В хорошем смысле.

По мнению Белинды, с исполнением своего желания я должна была впасть в шок и залиться слезами, что плакала теперь вся моя «красота». И теперь, когда этого не произошло, гувернантка не знала, как быть. Я провела по волосам обеими руками, взъерошила их, словно собачью шерсть. К моему легкому разочарованию, они не оказались кудрявыми. А я-то на них надеялась… Кудряшки всегда хорошо смотрятся, какой бы влажной или ветреной ни была погода.

Я вскочила – косы, словно пара змей, упали кольцами к моим ногам, – и еще раз провела пальцами по остриженным волосам.

– Как чудесно, Белинда! Спасибо вам! – радостно воскликнула я и, схватив венок, который она оставила на моем столике, водрузила его себе на голову. – Уже не терпится показаться маме и папе!

– Погодите! – проблеяла гувернантка, внезапно осознав, что если кто и попадет в передрягу, то это она. Но что ей оставалось? Не приклеит же она мне косы обратно.

Мама и папа уже спустились в парадный зал, поэтому я сбежала по лестнице и «эффектно» появилась у помоста. Я совершенно не представляла, чего ожидать, но все, кто меня увидел, косились друг на друга так, будто не знали, как себя вести. Заметив это, мама повернулась.

– Мири! – охнула она. – Твои волосы!..

А вот папа кивнул.

– Очень практично, раз уж теперь ты в Свите Авроры. И по делу, и к лицу. Решительно одобряю, – произнес он достаточно громко, чтобы голос донесся по меньшей мере до середины парадного зала, отчего некоторые все же перестали коситься.

– Спасибо, папа. Так мне нравится гораздо больше, чем длинные волосы.

Я заняла свое место по левую руку от мамы, и когда стало ясно, что возвращаться к другой беседе папа пока не собирается, снова к нему обратилась:

– А что касается Свиты… не будет ли с моей стороны дерзостью попросить, чтобы отныне за трапезой мы сидели все вместе? Думаю, нам нужно… – Я поискала правильные слова. – Думаю, нам нужно правда быть как рыцари. Как братья и сестры. Сейчас у нас не так много общего друг с другом, помимо тренировок.

Не то чтобы мы не тратили на эти тренировки большую часть дня, но все же.

Папа задумался на мгновение.

– Не на всех трапезах, – ответил он. – По торжественным случаям ты должна сидеть подле нас. Но в обычные дни – пожалуйста. В сущности, вы должны сидеть с оруженосцами. Так они лучше узнают вас, а вы – их. Все вы однажды станете рыцарями.

– Спасибо тебе, папа! – просияла я.

Ведь это означало, что перед ужином мне больше не нужно наряжаться. Добуду себе несколько удобных туник со штанами, как у оруженосцев, и плевать на дворцовый этикет. Герб на тунике, конечно, будет королевским, а не сэра Делакара, но вот и все различие. А еще позабочусь, чтобы остальные тоже получили такой же наряд – если папа сам не отдаст об этом приказ, он может. Он тщательно заботится о важных мелочах.

Все начала Белинда, а я закончу так, как мне надо.

– Думаю, после ужина мама захочет с тобой побеседовать о происхождении твоей новой прически, – добавил папа, обменявшись с мамой долгим взглядом.

Я кивнула. В кои-то веки я совершенно ни в чем не виновата, так что даже ждала этого разговора.

Подав сигнал к окончанию ужина, папа отправился пообщаться с придворными. Мы с мамой, однако, молча поднялись по лестнице. Когда мы добрались до маминых покоев, к этому времени уже освещенных лампами, я ждала, что она все-таки хоть что-то скажет. Однако прежде чем она успела это сделать, мы вдруг заметили в общей комнате Белинду, сидящую на стульчике с моими косами на коленях и скорбью на лице.

Гувернантка вскочила на ноги, прижимая косы к груди, а потом упала на колени и зарыдала.

– О, ваше величество! Просите меня! Это все моя вина, она так меня взбеленила, я не осознавала, что творю, пока ножницы не оказались у меня в руке, а ее косы на полу!

Ну, тут Белинда приврала, мы обе знали, что за ножницами ей пришлось выйти, а значит, времени обдумать дальнейшие действия у нее было предостаточно. Но я держала рот на замке, раз уж она сама во всем призналась.

– Мири, это правда? – спросила мама.

Риторический вопрос, конечно же, поскольку теперь Белинда наигранно всхлипывала и причитала, как ей жаль, уткнувшись в косы лицом. Я кивнула.

– Мне и правда так нравится гораздо больше, чем с длинными волосами, – сказала я. Белинда же принялась пресмыкаться и рыдать в мамин подол. – Я бы хотела их так и оставить. Ну, может, немного аккуратнее. Кажется, вышло кривовато.

Моя бедная мама будто не могла понять, что же ей чувствовать. Злиться на Белинду? Огорчаться, что я не стала такой, как она, не желала быть женственной? Смеяться над моей кособокой прической? Став королевой, мама научилась так хорошо держать лицо, что я часто не могла понять, о чем она думает. Хорошо для королевы, но немного тяжеловато для меня. Наконец мама кивнула и повернулась к заливающейся слезами гувернантке.

– Достаточно, Белинда, – произнесла мама ровным, сухим тоном, который использовала лишь в случае необходимости. Белинда тут же заткнулась и отпустила подол маминого платья. – Я теперь ясно вижу, что вы совершенно неподходящая для Мири гувернантка. Полагаю, придется перевести вас на иную должность.

Белинда с застывшим на лице ужасом подняла взгляд, и мне впервые в жизни стало действительно ее жаль. Очень жаль, ведь мама только что ее прогнала. Белинда довольно стара для поисков новой должности – не говоря уже о том, что практически у каждой придворной дамы, которая нуждалась и могла позволить гувернантку, оная уже была. Теперь настал мой черед чувствовать себя виноватой. Как бы я ни злилась на Белинду в прошлом, такого она не заслуживала!

– Мама… – нерешительно начала я.

Но Белинда меня перебила.

– Ваше величество… вы меня прогоняете? – Ее лицо сморщилось, а из глаз скатились две огромные, теперь уже настоящие слезы.

– Я… боже мой, глупышка, ни в коем случае! – Мама рассмеялась. – Нет, вы займетесь обучением Авроры, когда она станет слишком взрослой для Мелали. Но для Мири вы совершенно не подходите. Так что, пока Аврора не подрастет, вы будете возглавлять моих служанок. Следите, чтобы они содержали в чистоте королевские покои, детскую и комнату Мири, обучайте их всем видам рукоделия, необходимым для починки нашей одежды и постельного белья. От остальных обязанностей их можно освободить. Давно уже пора внести кое-какие изменения в домашнее хозяйство. Несколько новых принципов – и я существенно сокращу расходы королевского двора. – Мама скорчила рожицу. – То, что я королева, – не повод для расточительности. Раньше я перешивала свои платья четырежды, а после укорачивала их для Мири, и мы с королем уж наверняка сумеем пережить, если хотя бы раз перешьем все наши наряды, кроме бархатных.