Особенная или попаданка против! - Дарья Вилкова Страница 28

Оказавшись в комнате Джули, мы вывалили дневники на стол и аккуратно разложили их по всей столешнице. Всего их оказалось девятнадцать штук. Джули перебирала блокноты и открывала первую страницу в надежде прочесть имя владельца, но никто ничего не нашла.

— И как мы поймём, какие дневники нам нужны? Они никак не подписаны.

— По последним записям? — предположила я — Если они добросовестно писали сюда всё, что с ними происходило, что чувствовали, мы поймём, что нам нужно. Я почти уверена, что схема склонения к суициду была схожа.

— Надеюсь, нам повезёт.

Я взяла первый попавшийся блокнот, на обложке которой была изображена белочка, высовывающая свою мордочку из дупла, и прогадала. Владелец этого дневника не хотел его вести. Всего было заполнено не больше десятка страниц. А то, что было написано, содержало скудную информацию. Например, что он ел на обед или как он поспорил со своим другом из-за рыбалки. В общем, это было не то, что я искала.

— Нашла что-нибудь интересное? — спросила я Джули.

— Нет, — со вздохом ответила она, отложив дневник в сторону. — Тут пишет женщина, которая явно жила здесь давно. Она называет имя психоцелителя, которого я не знаю, а я здесь знаю всех.

— Ясно. У меня тоже пока неудача.

Следующий дневник, потом ещё один и ещё, и всё мимо. Четвёртый я брала без особой надежды, но чем дольше читала, тем больше понимала, что это то, что я искала.

— Джули, смотри! — привлекла я её внимание. — Этот мужчина пишет, что не хочет больше жить. Я нашла место, где он начал об этом рассуждать. Вот здесь, — я показала ей страницу в дневнике и стала листать вперёд. — И на всех этих страницах ему не становится лучше. Ему так же, как и мне снятся кошмары о пансионате и не только о нём. Он пишет, что им овладела тоска, а мир потерял всякий смысл. Он философствует на тему того, что не понимает, зачем продолжать жить. Но самое главное — здесь есть имя Хитроуста. Он был последним психоцелителем, кто проводил с ним сеансы. А до Хитроуста он общался и с другими психоцелителями, но они не смогли ему помочь. Кстати, сколько их вообще здесь работает?

— Раньше всегда было двое, но после появления господина Хитроуста, теперь три. Помню, господин Жаднир хвастался, когда говорил о господине Хитроусте, что он стоит двух, а то и трёх психоцелителей, а нашему пансионату повезло, что такой сильный специалист решил тут работать.

— Одна жертва есть. Осталось ещё четверо.

И мы продолжили поиски с ещё большим энтузиазмом. Мне не хотелось признаваться даже самой себе, но на самом деле я боялась, что мы не найдём то, что ищем. И дело было не в сомнениях от того, почему эти люди решили убить себя, а банально в том, что они могли не захотеть поделиться с дневником своими мыслями.

В итоге мы нашли четыре дневника. Пятый затерялся среди ленивцев. В нескольких блокнотах было заполнено всего несколько страниц.

— Есть хочешь? — спросила Джули после недолгого молчания.

Чтение чужих мыслей опустошало.

— Да, — безразличным тоном ответила я.

Джули открыла ящик стола и вытащила небольшой свёрток с вафлями.

— Стащила за ужином, когда ты ходила к господину Хитроусту. Что? — спросила Джули, увидев, как я скривила лицо.

— Мне режет слух, когда ты говоришь про него "господин".

— Это привычка.

— Наверно хорошая. Вообще-то я тоже стараюсь его так называть, чтобы не казаться невежливой, но в моих мыслях он такого обращения не удостаивается.