Хроники Драгомира. Книга 1. За гранью сияния - Татьяна Лакизюк Страница 28

Дрожащий язычок пламени осветил стены. Абсолютно гладкие, они были сложены из мрамора самых разных оттенков – от насыщенно-красного до серебристо-белого. Каждый цвет сначала гордо сиял во всей своей красе, а потом, как бы затихая, становился все светлее и плавно переходил в другой. Некоторые оттенки Луна вообще впервые видела. Вот, например, что это за цвет?! И не сиреневый, и не фиолетовый, напоминает цвет лаванды, только слегка припорошенный золотистой пылью.

– Какая нереальная красота!

Луна, забыв обо всем на свете, не могла отвести взгляд от великолепных стен. Потом девочка подняла глаза и вообще онемела от восхищения.

Крыша портала была сделана из какого-то непонятного материала, будто огромные стеклянные кубы разных размеров в хаотичном порядке поставили друг на друга. Свет от свечи преломлялся в них и уходил ввысь яркой вспышкой, словно Луна держала в руках самую настоящую волшебную палочку, бьющую золотым лучом сквозь стеклянную крышу.

– Говорю тебе, там кто-то есть! – послышался сверху детский голосок.

– Да иди ты! Сколько мы сюда ходим, когда дедушка в карауле, и ни разу никто не попадался! Почудилось тебе, дурачина! – возразил другой голос.

– Сам ты дурачина! – раздался звонкий звук затрещины. – Я тебе точно говорю, там кто-то есть, ты же слышал грохот!

– Чего дерешься?!

– А чего ты обзываешься?!

Собеседники завозились, мутузя друг друга. Затем затихли, по всей видимости, прислушиваясь.

Луна закричала:

– Это я! Я здесь! Помогите! Я не знаю, как выбраться, я здесь застряла!

Наверху все замерло, затем невидимые дети вновь завозились, что-то заскрипело, и на девочку упал луч солнца. Подняв голову, она увидела любопытный глаз, глядящий на нее через маленькое отверстие.

– Фу ты ну ты! Я же говорил, там кто-то есть, – торжествующе закричал первый голос.

– Пусти, дай посмотреть!

– Нет, я первый нашел! Сначала я посмотрю… У-у-у-у, жадеидовское отродье! Правильно говорили, кто-нибудь с той стороны попытается пролезть к нам через портал! Хорошо, что посты усилили.

И в Луну полетел камень, метко брошенный грязной ручонкой.

– Эй, чего кидаетесь? – девочка едва успела отскочить в сторону.

– Молчи, ведьмин прихвостень!

– Я никак не могу быть ведьминым прихвостнем, хотя бы потому, что я девочка, – возразила она.

– Ну, значит, ведьмина прихвостунья! – ту же нашелся обладатель любопытного глаза, продолжавший смотреть на нее.

– Тупица, такого слова нет! – возразил второй голос.

До Луны вновь донесся звук оплеухи.

– Нет, есть! И хватит обзываться! – закричал первый.

– Да иди ты!

Послышалось сопение, и наверху опять началась возня.

– Эй вы там! – не выдержала Луна. – Хватит! Лучше скажите, как отсюда выйти!

– Ага, размечталась… Так мы тебе и сказали! Сиди тут, змеюка подколодная.

– Да никакая я не змеюка, с чего вы взяли? Выпустите меня!

– Фу ты ну ты! Прямо побежали и все двери тебе открыли! – съехидничал один из мальчишек.

– Пошли за дедом, хватит с ней болтать, а то еще нашлет на нас проклятий каких-нибудь.

– Она не может тут колдовать. У нас же волшебный купол, поэтому она и выйти не смогла. Точно ведьмина прихвостунья. Все наши спокойно бы открыли портал Драгомира.

– А ты побольше языком мели да выбалтывай военные секреты! Сейчас как дам тебе, дурья башка!

Раздался грохот – видимо, мальчишки свалились с крыши.

Опять наступила тишина.

Через некоторое время Луна услышала шаги и металлическое лязганье. Кто-то быстро приближался к порталу.

– Заходим с четырех сторон, – раздался приказ.

Крыша отчаянно заскрипела, и неожиданно прямо в середине открылся люк.

Луна зажмурилась от яркого солнца и на мгновение ослепла. Наверху маячили четыре молодых воина в металлических доспехах.

– Ты смотри-ка, точно попалась, – восхищенно присвистнул один из них.

– На раз-два-три, бросаем!

И на девочку упала большая сеть. Луна стала что есть силы барахтаться, но лишь сильнее запуталась. Выдохшись, она опустила руки и перестала сопротивляться.

– Вот так бы сразу! – удовлетворенно сказал один из солдат.

Заскрипела лебедка, и сеть вместе с пленницей начала подниматься.

Оказавшись наверху, Луна тут же увидела двух чумазых мальчишек, примерно восьми и девяти лет, рыжих-рыжих, словно огонь. Хотя нет, даже не рыжих. Казалось, в их шевелюрах разными цветами горело пламя, да так ярко, что хотелось прикрыть глаза рукой. Вспыхивали красные, оранжевые, желтые и золотистые пряди. Еще чуть-чуть – и полетят искры. И они действительно полетели, когда младший тряхнул головой.

А лица… Луна смотрела на них с таким же изумлением, с каким они таращились на нее. Мальчишки были усыпаны веснушками так густо, что молочно-белой кожи почти не было видно! Веснушки сияли везде: и на носах, и на щеках, и даже на оттопыренных ушах.

А вот глаза сорванцов казались хорошо знакомыми – такого же теплого янтарного оттенка, как у нее самой. Луне даже стало немного обидно, она-то всю жизнь считала, что такой цвет дарован природой только ей. Но нет, две пары точно таких же янтарных глаз не мигая разглядывали ее. И этот цвет настолько гармонировал с необычной внешностью мальчишек, что Луна сразу же простила им присвоение ее личного и, как она думала, исключительного оттенка.

Крикнув мальчишкам, чтобы отошли с дороги, двое воинов быстро потащили Луну к небольшому зданию, стоявшему неподалеку.

Не дав ей опомниться и сказать хотя бы слово, девочку бросили в комнату, сильно напоминавшую тюремную камеру, и заперли дверь.

– Подождите! Выслушайте меня! Пожалуйста! – крикнула Луна.

В замочной скважине несколько раз быстро провернулся ключ, и часовые поспешно удалились.

Луна изо всех сил дернула дверь и, лягнув ее ногой, тревожно огляделась.

Под потолком находилось крохотное окошко, через которое проникал скудный свет. Оно было слишком высоко. Пленница бросилась к стулу, стоявшему в комнате, чтобы подтащить его к стене и выглянуть наружу, но стул оказался прикручен к полу.

Другое окошко, закрытое створкой, Луна обнаружила в двери. Подергала, но ничего не добилась. Створка, как и сама дверь, была плотно закрыта снаружи.

Грустно вздохнув, Луна продолжила осматривать комнату. Стены были покрашены унылой серой краской, кое-где потрескавшейся, а местами вытертой до камня. Около стены стояла сколоченная из грубых досок кособокая кровать, прикрытая рваным покрывалом, небольшой стол, на котором стоял кувшин с водой, и тот самый прикрученный к полу стул.