Леворукие книготорговцы Лондона - Гарт Никс Страница 28

Когда меня ты увидал, я молод был,

Я весь пылал, огонь священный полнил

Меня, неукротим, как солнца пыл.

Но это было на заре – так жаворонок молвил.

– И что все это значит? – спросила Сьюзен, едва они с Мерлином и Вивьен устроились на заднем сиденье такси, за рулем которого снова была Одри. Терновая палка тоже вернулась на свое место за щитком от солнца, а Одри подмигнула в зеркальце заднего вида, приветствуя Сьюзен. – И разве мы не планировали поесть в закусочной для сотрудников вашего магазина?

– Перекусим в другом месте, – ответила Вивьен, которая после встречи с Бабушкой вела себя странно: сначала чуть не бегом вывела Сьюзен и брата из подземелья, потом на скорости прогнала их через магазин, не дав перекинуться словом с Эриком и еще одной продавщицей, которая явно была не прочь пообщаться. – У нас там никогда ничего нет, кроме жутких сэндвичей с рыбной пастой.

– Гадость ужасная, – подтвердил Мерлин. – Слушайте, я должен переодеться. Поехали ко мне, закажем еду в номер. Стряпня там, конечно, та еще, но я потерплю.

– Закажем в номер? Потерпишь?

– Мерлин живет в отеле «Нортумберленд-Хаус», рядом со Старым книжным, – сказала Вивьен. – Отель тоже принадлежит семье, но это не дает никаких привилегий. У Мерлина всего одна комната и еда за полную стоимость. А вообще, хорошее местечко для молодых леворуких, которые, на удивление, почти все безруки в быту…

– Ой! – вскрикнула Одри.

– Я же сказала, почти все, кроме Одри и еще кое-кого, – закончила Вивьен. – И потом, ты ведь никогда там не жила, верно, Одри?

– Да и молодая из тебя не очень, – шепнул Мерлин Сьюзен.

– Не, я с маманей живу, на Гроув-роуд, – ответила Одри, проигнорировав выпад Мерлина. – Ну, кроме нескольких лет в Вутене и в Дареме, конечно.

– Ты училась в университете? А что это за Вутен – как у Толкина, «Кузнец из Большого Вуттона»? – спросила Сьюзен. – Вообще, я думала, что вы все одна большая семья и живете в громадном старом доме с привидениями. А вы такие разные, и даже акцент у каждого свой…

– Давай, Вив, объясняй, ты же у нас праворукая, – сказала Одри и нажала на газ, чтобы успеть проскочить в щелку, которая вдруг приоткрылась в потоке автомобилей, запрудивших Парк-лейн. – Ага, я училась в Дареме, на историческом. Два года выдержала, потом сбежала и стала играть в группе. Я ведь ударница, знаешь? Ну что, едем в «Нортумберленд-Хаус»? Надеюсь, львы на Трафальгарской площади нас не тронут.

– Что! – вскрикнула Сьюзен, рванулась вперед и высунула голову в окошко в перегородке между передними и задними сиденьями, так что Одри ударила по тормозам от неожиданности. Мимо, возмущенно взревев клаксоном, тут же промчалось другое такси, едва не снеся им задний бампер. – Какие львы? Статуи?

– Шутка, – сказала Одри и опять прибавила газу, вливаясь в поток машин. – Просто вспомнила гоблинов с их хороводом. Но львы никогда не ходят среди бела дня, тем более в мае.

– Но они все же ходят? – спросила Сьюзен и села на место, а Одри свернула с Парк-лейн в проулок у лондонского «Хилтона» шестидесятых годов постройки. Отель был уродливым, но мимо него можно было проехать на Пикадилли и обогнуть затор, который в это время дня всегда возникал у Гайд-парк-корнер из-за одностороннего кругового движения. – Дело в том… моя мать… каждый раз, когда мы приезжали сюда, она вела меня на Трафальгарскую площадь и там, прислонившись к статуе льва, рассказывала мне истории о том… как львы оживают… Я не верила ей, считала, что это сказки, которые она придумывает для маленькой девочки.

– Сами статуи не оживают и не двигаются, – ответил ей Мерлин. – Просто существа, которых мы называем львами, жили на месте нынешней Трафальгарской площади, когда не было еще бронзовых фигур, площади да и самого города. Вообще-то, эти существа внешне даже не похожи на львов. Но они такие же свирепые, как львы, и тоже охотятся прайдом и рычат. И любят сырое мясо. Короче, врагу не пожелаешь повстречать их на лондонской улице. Правда, сейчас они спят глубоким сном и ни за что не проснутся по собственной воле.

– Я начинаю думать, что мама кое-что знала о Древнем мире…

– Так вот, отвечаю на твой вопрос о том, одна ли мы семья, – вдруг перебила ее Вивьен. – Скорее, мы клан, причем довольно разношерстный. У каждого есть один родитель – не книготорговец. Знаешь, как у католиков: не обязательно, чтобы муж и жена исповедовали одну веру, но если один – приверженец Римской церкви, второму придется заранее смириться с тем, что дети будут воспитываться и расти в определенных традициях. Для Сен-Жаков это значит отправлять детей в Вутен – пишется, кстати, через «е» и одно «т», а не через два, как у Толкина. Хотя, надо признать, в чем-то он был прав. Ох уж эти авторы фэнтези – если бы не они, мы бы горя не знали! Вутен-Холл – частная школа в Глостершире. Там будущие книготорговцы живут и учатся с семи лет, в этом возрасте выговор уже сформирован и укрепляется каждый раз, когда дети приезжают домой на каникулы. Хотя кое-кто… не буду показывать пальцем… например, Одри… нарочно подчеркивает свой акцент.

– Надо же противопоставить что-то засилью американизмов, – возразила Одри. – Ты не поевишь, как они морят стеньгами…

Дружный стон с заднего сиденья был ей ответом. Одри хохотнула и замолкла.

– Ума не приложу, как тебе хватает времени брать пассажиров, – сказала Вивьен. – И нахальства тоже. Что, если Меррихью узнает?

– Ничего, поделюсь с ней выручкой, – тут же ответила Одри. – Меррихью и сама разбойница. В душе. Ей все равно, чем я занимаюсь, лишь бы оказывалась на месте, когда надо. Я и оказываюсь.

Сьюзен переваривала информацию о родителях книготорговцев, но не забывала и о словах Бабушки. Она уже поняла, что Вивьен не хочет обсуждать их, и заметила, что от разговора о ее матери она тоже поспешила уйти, значит тема ее происхождения табуирована. По крайней мере, в такси и в Старом книжном. То есть Вивьен не хочет, чтобы Одри или еще кто-нибудь из ее родни был в курсе.

– Кстати, об отцах… – начала она не без ехидства.

Как она и ожидала, ее тут же перебила Вивьен: