Одинокий некромант желает познакомиться - Карина Демина Страница 28

Его голос звучал ровно.

– И к Наине я привязан, как привязан и к Анне… развод мне не был нужен. Я в любом случае нашел бы способ получить наследника. Сами понимаете, какой смысл добиваться титула, если его некому передать? Но Анна попросила свободы. Она крайне редко меня о чем-то просила.

Поворот на Валки. И пара верст по полям. Спящие деревушки. Запах земли и дыма. Собаки, отозвавшиеся далеким лаем. Глеб надеялся лишь, что Земляному не взбрело в голову изменить место практики.

Не должен. Да и округу он изучить не успел, чтобы взять и просто отыскать еще одну мертвую деревню.

– Ей было тяжело в том мире, в который я пробился. Да, у меня имелись деньги, но большинство людей полагали меня наглым выскочкой. Анну тоже. На нас смотрели. Даже не так, следили. Малейшая ошибка, оплошность, а главное, я лишь обзаводился связями, а потому просто-напросто не мог игнорировать все эти салоны, вечера и прочее. Я жертвовал огромные суммы благотворительным комитетам, не особо рассчитывая на благодарность. Договоренности исполнялись, но Анне не становилось проще. Да у Наины это в крови. Ей сейчас поклоняются, Анна же… она всегда оставалась слишком отличной от них.

Мотор Глеб остановил возле фургона. Он выбрался первым, потянулся, вдохнул прохладный воздух.

– Это кладбище? – Лазовицкий крутил головой. – Что-то непохоже…

– Просто оно старое. Там, – Глеб указал вправо, – стояла деревня. Не знаю, что случилось. Вероятнее всего, мор. В военное время было много… болезней. Но от нее почти ничего не осталось.

Деревянные дома частью просели, иные и вовсе рассыпались, покрылись молодой хищной порослью, но присутствие тьмы, как след многих насильственных смертей, ощущалось явно. И если так, то мор был наведенным, что тоже случалось, – на той, подзабытой уже войне происходило многое. Или же не мор? Кровь не лилась, кровь оставляет совершенно особый след.

Но… Повешение? Сожжение?

Земляной выяснит. Вот он, расхаживает по невидимой границе. Руки за спину сложил. Бормочет что-то и, говоря по правде, производит впечатление конченого безумца.

Вот остановился. Повернулся всем телом и шею вытянул по-своему, по-журавлиному.

– Это где ж ты, Глебушка, такою красотой-то разжился? – поинтересовался Земляной, щелчком сбив темного слепня, пристроившегося на кончике его длинного носа.

– Это не моя. Знакомьтесь. Никанор Лазовицкий. И Александр Земляной.

Руку Земляной протянул и, пожав, сказал:

– Впервые так близко настоящего кровопийцу вижу!

Никанор лишь хмыкнул и, оглядевшись, произнес:

– До настоящего мне далеко. Настоящие в сенате сидят. А ученики ваши где?

– Там, – Земляной махнул куда-то в заросли молодого ясенника и крапивы. – Копают. Что? Не мне же копать. Я, как ты и требовал, мудро руковожу процессом… и вообще, раз у них энергии много, то пусть тратят ее на полезные дела.

Крапива, обыкновенная, жгучая, вымахала в человеческий рост, и лопушистые листья ее так и норовили коснуться незащищенной кожи. Она и ломалась-то с оглушительным хрустом, будто кости трещали. Стебли ложились под ноги, а вот ясенник дрожал, шелестел.

Где-то неподалеку заухала сова. Заплакал в ответ козодой, и стало… не по себе.

– Жгли, – с уверенностью произнес Земляной, расчесывая шею. – Тут будет пепельный круг.

– Не слишком ли…

– Сегодня Богданушка твоего звереныша таки проклял. Правда, ненадолго, проклятье вернулось…

Глеб мысленно застонал. Все-таки розги зря запретили. С другой стороны, если аккуратно, по предварительному согласованию с графом… возвращенное проклятье в силе прибавляет.

– И теперь он у нас соплями давится, да глядишь, до утра и не подавится. Снимать я принципиально не стал, но скажу, любви к зверенышу у Калевого не прибавилось.

Никанор держался сзади. Он ступал осторожно, и руки, проявив немалое для человека, со спецификой некромантии незнакомого, благоразумие, спрятал в рукава пиджака.

– Он не звереныш…

– Может, и так… у мальчишки сила. Проклятье-то у Калевого славным получилось, но он его снял, не чихнул даже. Еще лет двадцать – и отменным специалистом будет. Если матюкаться прекратит. А то, сам понимаешь, клиент – тварь нежная, не любит, когда его матюками.

Полоса крапивы закончилась как-то и вдруг, сменившись невзрачной сизоватой травой, которая щедро росла на местах смерти, особенно мучительной. Пыльные стебельки поднимались, расправляли белесые листочки.

– Ведьмины круги? – поинтересовался Никанор отчего-то шепотом.

– В народе их так называют. А на деле – круги силы. Видите, там эпицентр, там остаточные эманации настолько сильны, что расти может лишь краснопыльник.

В темноте трава почти не отличалась по цвету от земли.

Впрочем, осталось ее не так много, потому что в земле зияли ямины, а в них вяло ковырялись мальчишки. Калевой, устроившись на краю, обиженно шмыгал носом, а вот Арвис крутился, словно гончий пес. Он только и повторял:

– Твою мать, твою мать, твою мать…

И мысленно Глеб с ним согласился.

Здесь не просто пахло смертью. Аромат ее был плотным, насыщенным, пронизанным нотами ненависти и отчаяния.

– От эпицентра сила расходится, подобно кругам на воде, а растения лишь следуют их очертаниям. Но про растения вам лучше у жены спросить.

– Бывшей, – уточнил Лазовицкий зачем-то.

– Ага, – Земляной остановился у раскопа и, сунув пальцы в землю, закрыл глаза. – Сейчас поднимем…

Он потянулся к костям, которые, к счастью, глубоко не закапывали, то ли не посчитали нужным, то ли побоялись, ибо изначальная массовая смерть часто оборачивалась проклятьем.

– Как правило, подобные круги возникают на месте массовых казней, – счел нужным пояснить Глеб. – В одном человеке не так много энергии…

– Если, конечно, его не убивали долго и мучительно, – уточнил Земляной, не открывая глаз. – К примеру, ритуальные пытки весьма способствуют подъему уровня энергии в отдельно взятой особи разумного существа. Собственно, в этом и причина их использования, а не потому, что некроманты садисты.

Никанор прижал к носу платок. А ведь не пахло. То есть запах был, но обычный, лесной: разрытая земля, хвоя и дерево, ночные цветы и легкие ноты гнили. Стало быть… конечно, и Лазовицкий одарен, но дар его слаб и неразвит. С другой стороны, его хватает, чтобы предупредить: старое кладбище опасно.

– А некоторые места имеют обыкновение накапливать силу. В частности, это касается древних капищ. Пролитой там крови хватит, чтобы сила держалась столетиями. И влекла другую кровь. Отсюда и сказки о дурных местах. Не совсем чтобы сказки… Ну идите же, дорогие мои…