Между роком и судьбой - Ксения Власова Страница 27

Ноги подрагивали, но я уверенно сделала первый шаг, чуть помедлила и продолжила путь по длинному широкому коридору, устланному красной ковровой дорожкой. Ее цвет гармонировал с цветом моего платья, потрясающего своей роскошью. Нежнейший шелк, расшитый драгоценными камнями, в мерцающем свете сотен свечей, отливал всеми оттенками алого. Широкие тяжелые юбки едва заметно колебались от любого движения. Туго затянутый корсет позволял дышать с трудом, но голова кружилась не от недостатка кислорода. Сжимая в руке рукоять обнаженной шпаги, той самой, что я сразила Воина, я шла навстречу шаману, ждущему меня в другом конце храма. Величественные звуки органа расходились по всему огромному залу и поднимались выше, к сводчатому округлому потолку и фрескам на нем. Сейчас, в вечерних сумерках, изображения на них были плохо различимы, но я прекрасно помнила их рисунок. Они рассказывали историю появления тринадцати кланов и предков-зверей, ставших вскоре Богами и покинувших землю. Мне казалось, что глаза всех тринадцати Богов устремлены на меня, и это немного пугало. Тяжелая королевская мантия, сшитая из шкур животных, давила на плечи. Пушистой рекой она стекала вниз, по моей спине, и лениво, торжественно ползла вслед за мной по красной ковровой дорожке.

По обе стороны от меня стояли люди – представители всех тринадцати кланов, пришедших, чтобы выразить мне почтение и заверить в своей верности. Я слышала шепот, иногда благоговейный, чаще – настороженный, и продолжала с достоинством идти вперед, не оборачиваясь и не ловя ничей взгляд. Волосы были распущены, они свободной волной падали на плечи и их тяжесть заставляла держать голову еще более гордо.

Шаман встретил меня у подножия небольшого возвышения. В его руках сияла корона, украшенная крупными рубинами и россыпью бриллиантов, – гарант жизни моих сестер.

Я остановилась и медленно, чтобы не наступить на мантию и подол платья, обернулась лицом к зрителям. Орган замер. В храме повисла такая тишина, что можно было расслышать легкое шипение горящих свечей.

– Сегодня, милостью Богов, мы обретаем того, кто прошел испытание смертью и водой. Того, кто будет править мудро и исполнять волю Богов. Мы обретаем королеву!

По храму разнесся зычный голос шамана. Он говорил так громко, что едва не срывался на визг, и это заставило меня раздраженно поморщиться. Шаману пришлось привстать на цыпочки, чтобы возложить на мою голову корону.

– Да здравствует королева Кара! Долгих лет жизни королеве Каре!

Приветственные крики раздавались со всех сторон, они оглушали, и я, немного растерянная от всего происходящая, старалась выглядеть невозмутимой. Я с наигранной неспешностью, вызванной опасением наступить на подол платья и упасть, поднялась по трем ступеням и медленно опустилась в кресло. Я сжала рукоять шпаги еще сильнее и положила обнаженное оружие на колени, как того требовали традиции.

Один за другим, как тогда, после поединка, люди стали опускаться на одно колено. Но теперь они делали это не молча. Прижав правую руку к груди, они давали клятву:

– Клянусь быть верен королеве и исполнять ее волю, как волю Богов!

– Клянусь!

– Клянусь!

– Клянусь!

Царственно кивая, я не испытывала ничего кроме смутной тревоги. Я чувствовала, что стою только в самом начале пути. Вглядываясь в лица тем, кто произносил клятву, я понимала, что хотела бы оказаться где угодно, только не здесь. И от этих мыслей массивная корона казалась еще более тяжелой, чем была на самом деле.

«Кара умерла. Да здравствует Кара!»

***

Я неподвижно стояла перед высоким округлым зеркалом в серебристой раме и внимательно всматривалась в отражение. Оно демонстрировало серьезную, иногда хмурящуюся девушку в белоснежном подвенечном платье. Его узкий крой подчеркивал стройную фигуру, удачно маскируя почти полное отсутствие форм.

Я глубоко вздохнула и тут же пожалела об этом – корсет, сжимающий грудь стальным кольцом, угрожающе затрещал.

– Ваше Величество! – укоризненно произнесла камеристка.

– Прошу прощения, – ровно ответила я и вновь посмотрела в зеркало.

Длинные светлые волосы были убраны наверх и спрятаны под жемчужной сеточкой. Лицо должна была закрывать фата, но сейчас она, полностью откинутая назад, спускалась по спине сияющей полупрозрачной дымкой. Я смотрела на свои пухлые губы – их впервые коснулась краска, – и чувствовала себя куклой, которой методично меняют маски.

– Вы чудесно выглядите, Ваше Величество! – вполне искренне откликнулась одна из трех девушек, помогающих закончить мне с туалетом.

– Чудесно, скажешь тоже! – раздраженно шикнула на нее камеристка. – Ваше Величество выглядит пре-ле-стно! Прелестно! Луна и звезды не смогут затмить ее нежной красоты.

Я не смогла сдержать усмешки. Память надежно хранила все те обидные слова, что камеристка говорила мне, когда я была ребенком. Белая лисица… Бледная моль…

А теперь, значит, я обладаю нежной красотой. Забавно.

– Ваше Величество! – В комнату встревоженной чайкой влетела Любовь и затараторила: – Один человек просит вашей аудиенции, – она еле выговорила явно новое для нее слово и с азартом продолжила: – Вы его знаете… Он из охраны вашего покойного брата.

Я с недоумением посмотрела нее, и она продолжила уже менее эмоционально, специально понизив голос:

– Его зовут Защитник. Ваше Величество, помните его?

Я стояла напротив зеркала, поэтому увидела, как сильно побледнела. Голова, словно разбитое стекло, взорвалась от тысячи мыслей.

– Ваше Величество, – робко напомнила о себе Любовь, – так его звать или как?

– Глупая девка! – Камеристка, в силу возраста считавшая себя мудрее прочих, запустила в Любовь катушкой ниток. Та не долетела до цели и, стуча деревянной шпулькой, покатилась по полу. – Королеве не до приема гостей сейчас! У нее венчание вот-вот начнется!

Любовь виновато попятилась к двери. Она почти исчезла за ней, когда я снова обрела возможность говорить.

– Постой!

Любовь замерла, а я обернулась к камеристке.

– Приказы здесь раздаю я, вам ясно?

Под моим холодным взглядом она испуганно сжалась и, приседая в бесконечных реверансах, забормотала извинения. Я оборвала их величественным взмахом руки.