Дикий - Марина Кистяева Страница 27

И всё же… почему она не остановила его? Не закричала, когда Валгар, удобнее устроившись на коленях на полу, начал приближать голову к её раскинутым ногам. Чтобы она не думала брыкаться – зафиксировал руки на её лодыжках. Вроде бы некрепко. Только впечатление было обманчивым.

– Не хочешь ты беседовать, Меняющая Облик, ох, не хочешь.

Что несли его слова с собой?

Упрек?

Мурлыкание?

Предупреждение?

Милана так и не разобрала. Лишь негромко пискнула, когда горячий язык коснулся её лона.

Жарко. Невыносимо. Приятно.

Она знала – надо эту чертову голову оттолкнуть. Не позволить с собой творить бесчинство. Тело решило иначе. Выгнулось. Откликнулось. Увлажнилось.

Валгар знал своё дело. Где надавить. Где лизнуть. Где пососать.

Прошло всего ничего, а Милана уже металась на кресле, позабыв обо всем на свете. О том, что её мир рушился. Что она стала разменной монетой. Что ей теперь предстоит жить с незнакомым, но таким соблазнительным мужчиной, продавшим душу дьяволу. Иначе не скажешь. Откуда у него такая власть над её телом? Почему она вся пылает, стоит только прикоснуться к ней, вместо того, чтобы выпустить когти с клыками и вспороть его кожу? Почему ей нравится то, что он с ней делает? Его язык. Его губы. Его…

Мужские руки продолжали удерживать её ноги, полностью раскрывая девушку для себя. Издавая непонятные звуки, Валгар продолжал вылизывать Меняющую, упиваясь её терпким запахом и невероятно сладким вкусом.

И когда девушка забилась под его губами, приподнимая в последнем отчаянном жесте бедра, он с урчанием позволил кончить себе в рот.

После чего, отодвинулся от неё, и, продолжая сидеть на корточках, хрипло бросил:

– Вот так каждый раз будут заканчиваться твои истерики. Или когда ты мне надумаешь сказать «не смей».

* * *

Оставшийся вечер прошёл незаметно. После неудачного разговора, Ярослав покинул кабинет, оставив Милану в растрепанном состоянии. Девушка не сразу пришла в себя. Когда же очнулась, поспешила привести себя в порядок. Дрожащими руками одернула юбку. Вскочила на ноги, пошатнулась, но, благо, успела опереться на подлокотник.

Что сейчас было?

Задерживаться в кабинете Милана так же не собиралась.

Как сомнамбула передвигая ногами, дошла до выделенной ей комнаты. Краем сознания отметила большой серебряный поднос, укрытый салфеткой. Ей принесли ужин. Что ж, заботливо.

Подошла к зеркалу и распустила волосы. Расчесала их.

Что дальше?

Выдохнула.

Ей необходимо обо всём хорошо подумать.

И не паниковать.

Ни в коем случае нельзя поддаваться отчаянию. Хватит. Она достаточно натерпелась в горах. Здесь, в городе, в доме Валгара, у неё другой расклад. И другие советчики. Отчаянию нет места.

Милана снова окинула комнату медленным взглядом и, увидев дверь, ведущую на балкон, обрадовалась. То, что ей сейчас, несомненно, надо -свежий воздух.

Поднявшись с пуфика, Мила направилась к двери, которая, к счастью, оказалась незапертой. Балкон был большим, огражденный кованными перилами, доходившими ей до талии. В углах стояли большие расписные вазы с цветами. Имелась и небольшая скамья со столиком. Все необходимое, чтобы провести вечер уединенно, попивая душистый чай. Мила нахмурила брови, пытаясь вспомнить, стоял ли на серебряном подносе чайничек. Так и не вспомнила. Возвращаться в комнату не стала.

Воздух после дождя был свежим. Девушка повела плечами. Зябко, зато из головы быстро улетучивается туман. Положив ладони на мокрые холодные перила, Мила устремила взгляд в никуда.

Итак, что она имеет?

На данный момент становилась понятнее её собственная сущность. Меняющая Облик. Неплохо. Плохо то, что собственной глупостью она не позволила Ярославу более подробно рассказать о её предназначении и о том, что может её организм. Ничего, у неё ещё будет время.

Дальше…

Дальше следовал Димитриос Лавинский и мачеха. Милана точно знала, что возвращаться в их дом и становиться пешкой в их плохой игре она не собиралась. Видеть ни первого, ни тем более второго не желала.

Теперь Валгар.

Как там его называют?

Дикий.

Очень подходит.

При воспоминании о его темных глазах, чей пламенный взгляд был устремлен на её открытое, доступное лоно, теплая волна заструилась по позвоночнику Милы. Тело предательски откликнулось на страстные воспоминания, и девушка покачала головой. Может быть, не всё так страшно, как ей кажется? Что, если посмотреть на сложившуюся ситуацию иначе?

Мила оттолкнулась от перил и подошла к креслу, опустилась в него и вытянула ноги. Прикрыла глаза. Со стороны она выглядела, как хозяйка, что решила вздремнуть перед важным вечернем мероприятием – лицо расслаблено, вся поза говорит о внутреннем спокойствии. Хотя на самом деле внутри бушевали нешуточные страсти.

И все они сводились к одному.

К Валгару.

Он заклеймил её. И никому не отдаст. Больше не один оборотень не посмеет даже взглянуть в её сторону. Если же посмеет – поплатится жизнью, в этом Мила не сомневалась.

Он хочет от неё чистокровных детей, и рано или поздно она от него понесет.

Осталось определиться с выбором.

У Милы было два пути.

Первый – путь жертвы. Она, продолжая нагнетать атмосферу и нагонять тучи, пытается противостоять ему. Побегами, истериками, угрозами, обидами. Портит жизнь себе, загоняя в угол. Делая себя ещё более несчастной.

Или выбирает другой путь. Как Валгар сказал? Признает своей парой… Она может стать ему равной. Или по крайней мере, достойной его.

Выбор за ней.

Милана ещё некоторое время посидела на балконе и, когда ночь окончательно вступила в свои владения, вернулась в комнату.

Разделась и, как была обнаженной, нырнула под шелковое покрывало.

Почувствовав кожей дорогую ткань, притихла. Как же эта комната разительно отличается от её комнатушки в горах! Горькая улыбка исказила полные губы Миланы. Димитриос, не напрягаясь, мог ей и там обеспечить должный комфорт и заботу. Не кидать на растерзание мегерам, что вымещали на ней злость за неустройство в личной жизни. Непонятно, что вообще бы вышло из Милы, не появись в её Судьбе Егор.

Лавинский всё мог. Только зачем напрягаться ради дочери? Подумаешь… Он определил её судьбу с младенчества. Отгородить от мира, сделать забитой, чтобы в дальнейшем она не смела ему ни перечить, ни противиться. Чтобы он мог полностью ей распоряжаться, подкладывать под кого ему выгодно. Сукин сын.

Мила, разозлившись, перевернулась на живот.

Да пошёл он к черту! Не будет она больше о нем думать!