Нашествие. Буря миров - Андрей Левицкий Страница 27

После дороги Максар не успел ни поесть, ни даже помыться — сразу отправился к коменданту будущего Центавроса. Темник Эйзикил остался в лагере вместе с машинами, но прежде, чем командер ушел, старик заставил его снять повязку и долго колдовал над поврежденной частью лица, мазал противоядием, пинцетом вытаскивал из кожи остатки картечи, зашивал рваные раны, заклеивал медицинским воском… Он не использовал обезболивающее — и Максар знал почему. Это была проверка. Немного оскорбительно, хотя командера и самого интересовало, сможет ли он выдержать всю процедуру без вскрика, без стона, поэтому он простил Эйзикила.

Правый глаз еще видел, хотя, если прикрыть левый, мир затягивали зыбкие тени. Эйзикил не ответил, восстановится ли поврежденный глаз, но Максар решил, что этого никогда не будет, — наоборот, скорее всего, тот через некоторое время окончательно умрет.

Старик наложил новую повязку. Максар сменил китель и пошел к коменданту.

Помещение, где разместился Коста бер’Мах, охраняли двое бойцов из клана крюкеров, основанного в незапамятные времена легендарным «безумным воином» — Батангой бер’Крюком. Он был знаменит тем, что двумя своими секирами с лезвиями в форме расправленного крыла летучей мыши в битве за Висячий город убил двести двадцать два Проклятых, а после, обессиленный, заснул прямо на поле боя и захлебнулся в крови лежащих вокруг врагов. Почти все легенды варханов про героев прошлого, живших в славное время до Веков Тени, были простыми и кровавыми.

Крюкеры носили доспехи из прессованной кожи, покрытой слоем высохших силикатов из опасных горных районов Терианы, «мягкого железа», как его называли темники. А еще — шлемы в виде головы ящера, с решетчатой пастью-забралом и узкими глазницами. Вооружены они были разрядниками, на стволах — лезвия, как у секир.

Максара внутрь сразу не пустили, заставили ждать в коридоре, и он подошел к окну.

Трехэтажный дом, под крышей которого находился командер, оставался единственным пока еще целым зданием на месте будущего Центавроса. На подземном его этаже работал купольный генератор, запитанный от автономных дизелей. Вскоре вокруг Центравроса завращается множество ветряков, поставляющих энергию не только генератору, но и Святой Машине.

Здание стояло точно в центре бетонного квадрата, занимающего не меньше полутора местных кварталов, по которому сновали сотни рабов, манкуратов, мастеров и надсмотрщиков. Работали машины; гул голосов, лязг, рев моторов, гудение и стук сливались в гимн Центравросу, гимн самой Орде, мерно идущей по Великому Пути, — гимн, который пел покоренный народ нового мира.

Впрочем, Максар плевать хотел как Великий Путь, так и на Бузбароса… времена, когда берсеры, составляющие костяк Орды, веровали истово и безоглядно, остались в прошлом. Гильдия до сих пор следила за соблюдением ритуалов в отрядах, но теперь — командер был в этом уверен — лишь потому, что на вере, которую еще сохранили большинство простых бойцов, зиждилось могущество темников. На вере и на их научных знаниях.

Сам Максар верил в другое: в силу и ум, в смелость и настойчивость, а еще — в гнев, ярость и жажду крови. И во ВЛАСТЬ. Она была Богом, она лежала в основе мировых порядков, и она же, если понадобится, могла низвергать народы, да что там народы — целые миры в бездну небытия. Добиться ее, объединиться с Богом, мог только тот, кто обладал четырьмя качествами, которые почитал командер, — ведь Ум, Сила, Смелость и Настойчивость были главными служителями, демиургами Власти. И лишь тот, кто умел контролировать трех главных демонов, Ярость, Гнев и Кровожадность, держать их в узде, выпускать на свободу только по своей воле, чтобы использовать в нужных целях.