Рыжая племянница лекаря - Мария Заболотская Страница 27

— Провалиться мне на этом самом месте! — потрясенно произнесла я. — Ты осквернил мои уши своими россказнями сильнее, чем распоследний еретик! Я не поняла и трети из того, что услышала, но чую в этом дьявольщину худшего свойства!

— Если твои уши не очистит пост, то промой их святой водой, — язвительности демону было не занимать.

— Твой поганый язык непременно покроется язвами и отсохнет, — пообещала я мстительно. — Не смей насмехаться над честными обрядами! Это вовсе не те мерзопакостные богопротивные ритуалы, которые в ходу у вашего нечистого племени.

— Отсечение тени — древний ритуал, известный и людям, — невозмутимо объяснил узник. — Он продляет жизнь человеческого существа, если оно, разумеется, обладает особой силой, которую и называют обычно чародейской. Тень, которая сопровождает тебя повсюду, — это знак смертности. Должно быть, ты слышала, как говорят, что смерть человека всегда стоит за его плечами?.. В этом есть доля правды. Отрезав тень у своих ног, люди временно изменяют свою смертную природу и живут гораздо дольше отмеренного человеческому племени срока.

— Стало быть, ты не отбрасываешь тени? — спросила я, поежившись. Всем было известно, что без тени могут обходиться одни упыри да призраки, предвещающие скорую гибель тому, кто их увидел, — и признания узника расположения к нему мне не добавили.

— Да, как это и положено существам высшего порядка, — был ответ. — Но… сейчас я об этом сожалею.

— Отчего же? — я недоуменно наморщила лоб. — Если разобраться, обет безбрачия куда неприятнее, чем долголетие. Хотя их сочетание, пожалуй…

— Да оттого, — перебил он меня, — что будь я обычным смертным, давно бы подох, и мучения мои закончились бы!

— Твои мучения — заслуженная участь для того, кто пришел захватить чужие земли и убивать людей, — произнеся это, я почему-то не испытала удовлетворения.

— Когда-то эти земли принадлежали нам… Впрочем, теперь уже нет смысла лгать, тем более столь ничтожному созданию, как ты. Зря мы решили сюда вернуться, польстившись на обещания…

— Чьи?

— А ты самонадеянна, раз задаешь подобные вопросы, — откровенность узника, казалось, иссякла. — Неужто считаешь, что поймешь ответ? И похоже, не так уж боишься погубить свою бессмертную душу… Пустой разговор, но и такого у меня давно не случалось.

Только я подумала, что неприятности сегодняшней ночи близки к завершению и мерзкое создание решило, что я не стою его внимания, как демон продолжил:

— Коли уж ты нашла способ пробраться сюда незамеченной, сможешь прийти и во второй раз.

— Я никак не могу… — торопливо запротестовала я, но в голосе узника вновь появились властные нотки.

— Ты придешь, иначе я расскажу о тебе при первом же случае — раз в пару дней сюда кто-нибудь да приходит, чтобы швырнуть мне кость или корку хлеба.

— Тебе не поверят.

— Может, и нет, а может — да. Не искушай судьбу, Фейнелла, племянница лекаря.

От отчаяния я испустила длинный протяжный стон, прикусила губу и неохотно пробормотала:

— Чего же ты от меня хочешь, подлый бес? Ты на все лады повторял, что я слишком глупа для того, чтобы со мной можно было вести беседы. Неужто мнение твое переменилось?

— Ничуть, — тут же ответил он. — Я хочу, чтобы ты мне кое-что принесла.

— Если я и глупа, то не настолько же! — возмутилась я.

— Я попрошу тебя всего о паре глотков чистой воды, — на этих словах демон-полукровка запнулся, преодолевая себя, — видимо, не так уж часто ему доводилось обращаться к кому-либо с просьбой.

— Вода! — я всплеснула руками, едва не уронив лампаду, огонек в которой, к слову, трепетал и потрескивал все то время, что я разговаривала с порождением темных сил. — Думаешь, я не слыхала тех легенд, где говорится, что стоило кому-нибудь напоить закованного в цепи демона, как к злому духу тут же возвращались его силы и он освобождался? Ну уж нет! Лучше меня выпорют плетьми на городской площади, чем я помогу тебе очутиться на воле! Ты и так принес людям немало горя, ненасытный кровопийца!

— Я принес горя ровно столько же, сколько любое другое существо, взявшее в руки оружие во время войны, — бесстрастно возразил узник. — Что до крови… Да, она угодна моим сородичам, но, заметь, в своих пожеланиях я остановился на воде. Видишь ли, все то время, что нахожусь здесь, мне приходится довольствоваться парой глотков в неделю. Та вода, что дают мне охранники, так зловонна и грязна, что обычный человек не смог бы ее пить — но, как ты помнишь, я не человек, и это дает повод для всяческих развлечений скучающей страже… Принеси мне воды, Фейнелла. Простой воды.

— Хитрые дьявольские козни, — промолвила я угрюмо. — Ясное дело, ты вознамерился сбежать, но я не стану твоей соучастницей.

— Если тебя это успокоит, то могу заверить, что воды я больше ни разу не попрошу.

— Ты собираешься еще о чем-то меня просить? — я почувствовала, как на душе становится совсем скверно.

— Три просьбы, не более.

— Три! — вновь возмутилась я. — Самое что ни на есть магическое число! Чтобы я поверила, будто здесь нет тайной подоплеки?..

— Что ж, давай я скажу, что пожеланий у меня будет восемь, — демон произнес это так невозмутимо, что я на мгновение поверила в серьезность его слов. — Возможно, я бы удовольствовался семью, но семерка, как мне кажется, упоминается в сказках так же часто, как и тройка…

— Ладно-ладно, — поспешно согласилась я. — Лучше уж три. Но я и вправду не знаю, смогу ли еще раз пробраться сюда… Я ничего не смыслю в этих тайных ходах и попросту заблудилась! — в голосе зазвучали жалобные нотки, как я себя ни сдерживала.

— Тебе придется постараться…

Взывать к милосердию демона было конечно же глупой затеей. Я шмыгнула носом и сквозь зубы пообещала приложить все усилия к тому, чтобы следующей же ночью выполнить пожелание узника, но, не удержавшись, в завершение своей речи вновь назвала его вонючим отродьем врагов рода людского. Ну или чем-то в этом же Духе.

— Зови меня Рекхе, — предложил демон вполне дружелюбно. — Так будет куда короче.

— Как будто кто-то чихнул или высморкался! Тоже мне имя! — Теперь я видела подвох во всем: — Приличный человек издавать такие звуки прилюдно не станет, стало быть, здесь непременно есть какая-то скверна!

— Это имя я носил, когда был человеком, — узник, казалось, вновь погрузился в воспоминания. — Поверь, я вовсе не склоняю тебя хитростью к богохульству, искупать которое придется самобичеванием или паломничеством. Твоя брань, признаться, режет мне ухо своим просторечием, и если ты воздержишься от бессмысленных проклятий, у нас получится куда проще и быстрее договориться. Теперь уходи, но не заставляй меня ждать слишком долго. Время здесь тянется гораздо медленнее, чем там, где можно увидеть свет луны или солнца…

Я попрощалась с ним сквозь зубы и забралась в бочку, мысленно ругая себя на все лады — любопытство сыграло со мной очередную злую шутку, которая могла погубить мою жизнь. Однако волнение, заставлявшее сердце биться учащенно, не так уж сильно походило на испуг или отчаяние. Не успела я подняться по винтовой лестнице, как события сегодняшней ночи стали казаться мне завидным приключением: до того со мной никогда не случалось столь таинственных происшествий. Да, неприятностей я знавала немало, но они как на подбор были простецкими и незатейливыми, как и вся моя жизнь. «Пустая твоя голова, Фейн! — я остановилась и хлопнула себя по лбу. — Отчего же ты не выпытала у демона, что за чары лежат на господине Огасто, вместо того чтобы слушать его россказни о нечестивых нравах, что заведены у злых духов?! Возможно, богам угодно, чтобы я еще раз поговорила со злой тварью и узнала от нее, как излечить его светлость».